Онлайн книга «Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна»
|
– Ну что, мы на самом конце Языка. Я ’ояс знаю только ’о картам, но сенсорщики говорят, мы вроде как в начале течения Генезис-бета. Оно вытекает из ’ояса, и на нем можно долететь до ’отока Атласа, а там до Штаб-квартиры рукой ’одать. Часов восемнадцать-двадцать. – Полетели. Ридра взглянула на Мясника, тот не возразил. – И ’равильно, – сказал Коготь. – А то ’оловина «Джебеля» те’ерь, гм… бестелесная. – Захватчики победили? – Нет. Сирибийцы в конце концов сообразили, что к чему, ’оджарили этого хряка и отчалили. Но к тому времени в «Джебеле» уже была ’робоина размером в три катера. Если их в длину вытянуть. Ки’’и говорит, удалось загерметизировать четверть корабля, живые остались только там. Но нет электричества. – А Тарик? – спросил Мясник. – Погиб. Во входном люке показалась белесая голова Дьявало: – Пожалуйста. Коготь взял у него бутылку и стаканы. Захрипел динамик: – Мясник, мы сейчас видели, как вы отцепили их «паука». Ты там живой? Мясник подался вперед и схватил микрофон: – Мясник здесь, капитан. – Везет же некоторым. Капитан Вон, напишите в мою честь элегию. – Тарик? – Она села рядом с Мясником. – Нам срочно надо в Штаб-квартиру. Вызовем к вам помощь. – Если вас не затруднит, капитан. У нас тут, правда, тесновато. – Мы отправляемся. Коготь уже побежал на свое место. – Капрал, как ребята? – Все в наличии. Капитан, вы же никому не давали разрешения проносить на борт хлопушки? – Не припомню такого. – Ясно. А ну-ка, Ратт, на два слова… Ридра улыбнулась. – Навигация? – Мы готовы, – ответил Рон. На заднем плане голос Молльи: «Nilitaka kulala, nilale milele…» [10] – Некогда спать вечным сном, – сказала Ридра. – Стартуем. – Моллья нам читает стихи на суахили, – объяснил Рон. – Вот как. Сенсорщики? – Апчхи! Я всегда говорил: держи кладбище в чистоте, пригодится. Взять, к примеру, «Джебель». Мы готовы, капитан. – Скажи Капралу, пусть пришлет кого-нибудь со шваброй. Коготь, ты подключился? – Я готов. Завыли генераторы стазиса, и она откинулась на сиденье. Наконец-то можно расслабиться. – Не думала, что выберемся. – Она обернулась к Мяснику, который сидел на краешке своего сиденья и смотрел на нее. – Знаешь, я всегда паникую, как кошка. И что-то мне нехорошо. Черт возьми, опять! Стоило ей скинуть с себя напряжение, как тошнота, которую до поры удавалось отгонять, начала растекаться по телу. – У меня такое чувство, будто вот-вот разлечусь на мелкие куски. Знаешь, когда во всем сомневаешься, не доверяешь своим ощущениям. Мне кажется, я уже не я… Дыхание отдалось резью в горле. – Я – это я, – сказал он мягко, – а ты – это ты. – Только ты мне почаще об этом напоминай. А то начинаю сомневаться. У меня в экипаже диверсант. Я ведь тебе говорила? А вдруг это Коготь? Вдруг опять швырнет нас прямо в звезду? В потоке тошноты надувался пузырь истерики. Тут он лопнул, и она выбила бутылку у Мясника из рук: – Не пей! Может, Д-дьявало нас отравить хочет! Пошатываясь, она встала с сиденья. Все перед глазами застилала красная пелена. – …Или к-кто-нибудь из мертвых. Как… б-бороться с призраком? По животу резанула боль, и Ридра отшатнулась, как от удара. Вместе с болью пришел страх. Под поверхностью его лица шевелились эмоции, но даже их она сейчас не могла разобрать. – …Убить… уб-бить… нас! – прошептала она. — …Ч-чем-то убить… чтобы никакого т-ты и никакого я… Она на это решилась, чтобы убежать от боли, которая означала опасность, и от опасности, которая означала молчание. Он же сам сказал: «Если тебе будет угрожать опасность… заглядывай в мой мозг, смотри, что там есть, бери все, что нужно». В мозгу вспыхнула картинка без слов. Однажды они с Мюэлсом и Фобо были в баре на Танторе, и там началась потасовка. Ей врезали в челюсть. Оглушенная, она попятилась назад, и тут кто-то сорвал со стены за барной стойкой зеркало и швырнул в нее. Она увидела, как на нее летит перекошенное от ужаса, распяленное криком ее собственное лицо и разбивается о ее вытянутую руку. И сейчас, когда она сквозь боль и Вавилон-17 смотрела в лицо Мясника, та сцена словно повторилась… Часть четвертая. Мясник
…зашевелился в мозге, хочет пробудиться, глаза на проводах, распялены суставы. Он просыпается, распяленные пальцы искрят, он подавился языком. Мы просыпаемся, глядим. Распластан на полу, хребет вращается, зияет грудь, воздуховоды, провода шипят, а от ногтей взлетают искры, рикошетят с потолка. Он кашляет, кричит. Близнец в глазницах кашляет, кричит. Темный близнец, сложившись на полу, свой проглотил язык. Отброшен в брызгах в черный полюс за глазами, темный близнец, хребет освободив, рукою стучит по потолку. Летят заряды-бусины. А наэлектризованная крыша бьет в лицо металлом. Срывает кожу. Ломает ребра. Срывает мышцы загнутым металлом, за ранами черно и запеклось — То порванные губы. Еще. Бьют в пол лопатки, ягодицы, осклизлые, зеленые от слизи. Они проснулись. Мы просыпаемся, глядим. Он кровью харкает, глядит, родившийся на залитом полу… Из «Темного близнеца» I
– Ка’итан, вылетели из ’ояса. Вы там как? На’ились уже? Голос Ридры: – Нет. – Что ж вы так. Но в себя-то ’ришли? Голос Ридры: – Мозг хорошо. Тело хорошо. – Что? Мясник, на нее что, о’ять накатило? Голос Мясника: – Нет. – Говорите вы как-то странно. Может ’рислать Ка’рала на вас взглянуть? Голос Мясника: – Нет. – Ну хорошо. Дальше дорога легкая, может, еще на ’ару часов раньше ’рилетим. Что скажете? Голос Мясника: – Что сказать? – На’ример: «С’асибо». Я тут вкалываю как ’роклятый, уже хвост отваливается. |