Онлайн книга «Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна»
|
– Но сегодня среда! – воскликнул генерал в легкой растерянности. – Удачно. Но ничего страшного, генерал. Только смотрите: прежде чем нервничать, дышите глубже. – Я не собирался нервничать! – А я и не говорил, что собираетесь. Но ответьте прямо: вы перестали бить жену? – Черт возьми! Да как можно ответить на такой вопрос… – В общем, пока думаете о жене и решаете, дышать ли глубже, скажите мне, учитывая что сегодня среда, кто бреет брадобрея? Смущение на лице генерала сменилось улыбкой и смехом. – Ясно! Стало быть, собираетесь загрузить его мозг парадоксами? – Проделаешь это с компьютером – и он сгорит, если только не запрограммирован в таких случаях отключаться. – А вдруг Мясник решит покинуть тело? – Думаете, бестелесность меня остановит? – Т’мварба показал на другой прибор. – Как раз для таких случаев. – Последний вопрос. Откуда вы знаете, какие парадоксы в него загружать? Те, которые вы мне рассказали, наверняка не… – Конечно нет. Тем более что они работают только в английском и некоторых других языках, где аналитическая сторона хромает. Парадоксы возникают из особенностей языков, на которых они сформулированы. В случае с брадобреем и средой все дело в словах «все» и «всё». Союз «прежде чем» создает двусмысленность. В примере про жену некорректная формулировка вопроса. На катушке, которую мне отправила Ридра, записаны грамматика и лексика Вавилона-семнадцать. Потрясающе. Это самый аналитически точный язык, какой только можно себе представить. Но достигается это за счет того, что смысл гибок, а за каждым словом стоит огромное число понятий, упакованных в единообразные парадигмы. И поэтому парадоксов на Вавилоне возможно великое множество. Ридра отобрала те, что поизящнее, и забила ими всю вторую половину пленки. Если в них угодит мозг, привязанный к Вавилону, он либо выгорит, либо даст сбой… – …либо сбежит в другую часть сознания. Ясно. Давайте начинать. – Я уже начал. Две минуты назад. Генерал посмотрел на Мясника: – Что-то незаметно. – Пока да. – Т’мварба что-то подкрутил. – Мои парадоксы должны сперва расползтись по всей сознательной части мозга. Пока все синапсы включатся-выключатся, пройдет время. Вдруг суровое лицо оскалилось. – Ну вот, – сказал доктор. – А что с мисс Вон? На лице у Ридры изобразилась та же гримаса. – Я надеялся, что обойдется без этого, – вздохнул Т’мварба, – но опасался. Они в телепатической связи. Резкий треск со стороны Мясника. Удерживающий голову ремень был затянут не до конца, и он ударил затылком по спинке стула. Какой-то звук со стороны Ридры, затем надсадный стон, оборвавшийся так, словно ей сдавили горло. Ее удивленные глаза дважды моргнули, и она всхлипнула: – Ай, Моки! Больно! На подлокотнике Мясника порвался один из ремней, и в воздух взметнулся кулак. Тут белый индикатор рядом с пальцем Т’мварбы стал янтарным, и палец нажал на кнопку. С телом Мясника что-то произошло, он обмяк. – Покинул те… – начал было генерал. Но Мясник громко втянул воздух. – Моки, выпусти меня! – Это голос Ридры. Т’мварба скользнул пальцами по микротумблеру, и ремни, удерживавшие ее лоб, щиколотки, кисти и плечи, с громкими хлопками отстегнулись. Она побежала к Мяснику. – Его тоже? Ридра кивнула. Т’мварба нажал второй микротумблер, и Мясник рухнул ей на руки. Под его тяжестью она опустилась на пол и тут же начала костяшками пальцев массировать одеревеневшие мышцы у него на спине. Генерал Форестер взял их на прицел вибралайзера. – Так, откуда взялся этот тип и кто он? Мясник опять чуть не упал, но вовремя уперся ладонями в пол. – На… – заговорил он. – Я Найлз Вер Дорко. Из голоса его исчезло каменное громыхание. Теперь он звучал почти на кварту выше, а звуки стали по-аристократически растянутыми. – Я родился… в Армседже. И я… убил своего отца! Дверная пластина поднялась. В помещение ворвался дым, пахнуло горячим металлом. – Что за вонь?! – рявкнул генерал. – Ее не должно быть. – Полагаю, – ответил Т’мварба, – первые шесть уровней защиты взломали. Продержись он еще несколько минут, нас бы уже, наверное, тут не было. Загрохотали шаги. В проем ввалился вымазанный сажей космолетчик. – Генерал Форестер, вы не пострадали? Внешняя стена взорвалась, потом кто-то закоротил радиозамки на двойных шлюзах, и чуть не разрезали керамические заграждения. Кажется, работали лазером. Генерал страшно побледнел: – Кто сюда пробивался? Т’мварба посмотрел на Ридру. Опираясь на ее плечо, Мясник встал на ноги: – Пара изделий моего отца, усовершенствованные сородичи «ТВ-пятьдесят пять». Здесь, в Штаб-квартире, работает примерно шесть таких; занимают неприметные, но весьма важные должности. Впрочем, больше из-за них можете не переживать. – Тогда буду признателен, – сквозь зубы сказал Форестер, – если вы все пройдете в мой кабинет и объясните, что за хреновина тут происходит. – Только вы не думайте, генерал, что мой отец был предатель. Он просто хотел сделать из меня самого опасного спецагента Альянса. Но дело в том, что убивает не оружие, а умение им пользоваться. И умение это оказалось у захватчиков – в виде Вавилона-семнадцать. – Хорошо. Предположим, вы Найлз Вер Дорко. Но тогда я вообще ничего не понимаю. Даже то, что час назад вроде понимал. – Ему бы сейчас лучше говорить поменьше, – вмешался Т’мварба. – Когда нервная система проходит через такое… – Ничего, доктор. У меня имеется полный запасной комплект. Кроме того, уровень рефлексов у меня гораздо выше среднего, и я контролирую весь свой автономный контур, вплоть до скорости роста ногтей. Папа работал на совесть. Генерал пнул каблуком сапога свой стол: – Пусть говорит. Если через пять минут не будет нормального объяснения, всех вас придется изолировать. – Когда отец только начал эксперименты с индивидуально настроенными шпионами, ему пришла в голову идея. Он сделал из меня идеального бойца и заслал на территорию захватчиков. Чтобы я им устроил переполох. Я и правда там много всего повредил, пока меня не схватили. Но папа понимал, что, если шпионская программа будет развиваться так же стремительно, в конце концов эти ребята намного меня превзойдут. Это, кстати, правда: я «ТВ-пятьдесят пять» в подметки не гожусь. Но почему-то – наверное, фамильная гордость – он решил, что контроль за их действиями должен остаться у нашей семьи. Каждый армседжский шпион способен принимать радиокоманды, зашифрованные особым способом. У меня под продолговатым мозгом вживлен гиперстатический передатчик – в основном из электропластиплазмы. Предполагалось, что я буду командовать всеми шпионами – и нынешних, и будущих поколений. За последние годы к захватчикам были переброшены несколько тысяч таких бойцов. Пока меня не поймали, мы действовали довольно эффективно. |