Онлайн книга «Зеркало воды»
|
Врезавшись в осоку, в хлюпающую жижу, Фаня заполошно обернулся, топорща смоляную шерсть на загривке, прижимая уши и нервно маша коротким хвостом, тихонько зашипел… Чудовище подступало. Перло, подминая под себя валежник и папоротниковые лапы, приближалось, кольцами свивая щупальца, поводя гребнями, щеря страшную слюнявую пасть, оставляя на сучьях нити густой слизи. – …хны-ы-ы!.. лю-лю-лю… Вопреки и наперекор, обрывая улюлюканье чудища на полутакте, раздался из чащи яростный хриплый рык, переходящий в напористый и наглый кошачий вопль, а из него в злое, предваряющее атаку, шипение: – Ррр-р-р-мя-яяЯ! Пффф-ш-ш-ш… Из леса выскочил к болотам громадный зверь. Пепельно-серый, в россыпях темных пятен, снежный барс – ирбис. Громадные желто-зеленые глаза горели огнем, раздраженно подрагивали серебристые усы, острые клыки торчали из-под гневно натянутой мохнатой губы. Хлеща себя по бокам длинным пушистым хвостом, зверь стал медленно подступать, рыча, сверкая во тьме фосфоресцирующими глазами. Пригнулся, напрягая сильные когтистые лапы, готовый к прыжку… Шипя, оскалил клыки, прижал уши, подобрался… Атаковал! Закрутилось веретено – слизистые щупальца, встопорщенный хвост, длинный гребень, растопыренная когтистая лапа! Катаются по земле снежный барс и его страшный противник. Улюлюкает и ноет чудище, рычит и вопит мартовским котом ирбис! И вот… все кончено. Стихло. Хлюпает вода в болоте. Но молчат, притаились, лесные птицы и лягушки – прислушиваются, настороже – чем закончился поединок? С любопытством выглянул из-за занавеси туч лунный сом, серебристым светом залил болота и лес. Фаня боится выглянуть из зарослей. Что там – кто кого? Вот зашелестела совсем рядом осока. Зажмурился! Чьи-то сильные мускулистые руки подхватили Фаню под мышки, вытащили из мокрой осоки. Бережно поставили на твердую землю. Открыл глаза: Дедушка! – Смотрю, ты превращаться научился, – пророкотал Траня, придирчиво осматривая, отряхивая дрожащего внука. – Ну, чего дрожишь? Ну, страшная кракозябра, да! А мы ее – р-раз, и одной левой! Во как! Хотя я бы тоже на твоем месте ошалел! Ну, приходи в себя, все позади… Ты ж толковый парень у меня, Фанька. Хотели родители, чтоб из меня вышел толк… Толк и правда вышел, зато бестолочь – осталась, хе-хе-хе. Очень любил Траня всякие заезженные плоскости и штампы. Весь он был огромный, необъятный, в черных сатиновых трусах парусами, и совершенно мокрый, будто только что из бани, поблескивающий и лоснящийся в лунном свете. Траня вытащил откуда-то из воздуха мобильный телефон, прижал к уху: – Алло, дежурный?! Смородова горка, Изнаночный прорыв второй категории… Высылайте бригаду! Что? Кто это говорит?! Это, юноша, говорит ИЧЕТКИН! В трубке что-то залепетали, а Траня пнул пяткой поблескивающую в лунном свете неподвижную исполинскую тушу: – Да! Жду… Конец связи. Посмотрел на Фаню: – Испугался? Фаня почесал вихры на затылке, неопределенно пожал плечами. – Шогты погвались, – проговорил еле слышно, сглотнул. В лунном свете видно стало дедовскую широченную улыбку в обрамлении пушистых усов и бороды. Фаня про себя подумал – конечно, я испугался, но вот теперь – дедушка рядом, вон какой здоровенный, и смелый! И сердце бьется уже почти спокойно, и как жадно дышится прелым болотным воздухом, пахнущим тиной. Никогда раньше не дышалось так жадно! И сладкая мысль – я живой, я дышу! – бередит душу. Подумал, что сейчас, кажется, самое время задать важный вопрос, который зазвучал вдруг в голове с новой силой. Сейчас не спросить – потом и подавно духу не хватит: – Тганя… – А? – А я ногмальный? Дед, который с прищуром вглядывался в туман над болотами, почесывая рыжие заросли на груди, осененной тяжелыми золотыми цепями с амулетами, посмотрел на внука. Расширив черные кошачьи зрачки, хмыкнул. Растянул губы в улыбке. А затем расхохотался. – Ох! – смеялся он. – Ох, не могу! Ну, Фанька… Нормальный он… Я держал ее за талию, а она меня за идиота, ах-ха-ха! Отсмеявшись, вытерев пудовым кулаком выступившие на глазах слезы, Траня потрепал Фаню по плечу. Тут из-за туманной пелены послышался нарастающий шелест и отрывистые хлопки, как от множества кожистых крыльев. На краю болота появилось несколько фигур в длинных черных одеяниях, испещренных узорчатым орнаментом и множеством застежек, ремешков и петель. Один из них выступил вперед. На левом рукаве у него белая вышита черная роза, на правом – летучая мышь, раскинувшая крылья, превращающиеся в огненные языки. Лицо, обрамленное высоким черным воротником, было совершенно бескровным, серым, под натянутой кожей проступали темные жилки. Глаза посверкивали в ночи рубиновым огнем. Вампир! Фаня попятился, стараясь держаться позади деда. – Внутренняя Стража, архонт Чеснок! – вампир вытащил из кармана одеяния и показал Тране серебристый значок. – Вызывали? Траня пнул лежащую у его ног тушу: – Вот, принимайте… Вампир поглядел вниз, присвистнул. Кивнул своей свите. Сказал Тране уважительно: – Как ее только занесло сюда? – А чего ты хотел, – крякнул Траня. – Смородова Горка! Да перед Купальем! Магия тут разлита повсеместно. – Дивные места, – прошелестел вампир без эмоций, хлестнув по земле длинными полами одеяния, опустился возле туши на корточки. – Идем, малыш, – сказал Траня. – тут без нас разберутся… – строго добавил, адресуясь к вампиру. – разберетесь ведь? – Разберемся, – заверил Чеснок. – Благодарю за содействие, сир! Вместе с подчиненными уже переворачивал тушу, брезгливо хватаясь затянутой в кожаную перчатку рукой за перемазанный слизью мясистый щупалец. Фаня и дед пошли обратно. На полдороги Фаня замер, сокрушенно ухватил себя ладонями за голову, взъерошил и без того растрепанные вихры. – Банку потегял! – сказал он севшим голосом. – Ничего, – успокоил Траня. – Бабушке объясню, она поймет. Фаня вздохнул. – А про чудище это, – продолжал Траня. – Мы знаешь, что? Мы про него никому не скажем! Будет наш секрет. – Нельзя говогить? – Забудь! Праздник к нам приходит, гости съехались. Надо радоваться, не надо напрягаться! А чудища… мало-ли их вокруг? Главное… Главное, ты помни, Фаня, и знай, ты – на Смородовой Горке! Здесь тебе нечего бояться. Здесь все тебя любят… И все мы тебя любим таким, какой ты есть. А что касается того твоего странного вопроса… |