Онлайн книга «Лицо под маской»
|
Наутро Чинция прибыла с платьями для бала ни свет ни заря, в девять утра. Впрочем, Беатриче, как оказалось, уже давно проснулась и сидела на кухне, разговаривая с Джузеппиной. – Доброе утро! – радостно улыбнулась она, вскочив из-за стола. – Я так привыкла в монастыре вставать с рассветом, что просто не могла больше спать! Услышала вот, что синьора Джузеппина уже встала, и пришла ей помочь. – Во-первых, просто Джузеппина, можешь называть меня тетей, раз уж я была знакома с твоей бедной матушкой, – кухарка ловко поставила на поднос чашки с капучино, блюдо с булочками, масло и джем. – Во-вторых, если на моей кухне понадобятся помощники, я об этом скажу. А теперь беги отсюда наверх, девочка, и госпожу с собой захвати. Поднос я принесу. – Джузеппина, добавьте, пожалуйста, еще чашку для Чинции. Беатриче, пойдемте, она привезла вам платья для сегодняшнего бала. – Бала? – девушка затормозила так резко, что я чуть не врезалась ей в спину. – Но я не могу… мне нельзя… Я же послушница, почти монахиня! – В одной старинной сказке фея говорила, что очень вредно не ездить на балы, когда этого заслуживаешь, – я взяла ее за руку и потянула за собой к лестнице. – На мой взгляд, за год такого пребывания в монастыре, как вы описали мне, вам положено как минимум пятьдесят два бала. – Пятьдесят два? – Да-да, за каждую неделю года, – кивнула я, а про себя добавила: это я еще не считаю того, что твой братец попросту продал тебя в рабство этой «настоятельнице». И очень интересно, что ему за это пообещали? – Но… – В конце концов, если уж так необходимо, я получу для вас разрешение на светскую жизнь лично от архиепископа! Нужно? – Нет, наверное… – пробормотала Беатриче и надолго задумалась. Чинция уже нетерпеливо мерила шагами будуар. Когда открылась дверь, она резко повернулась, внимательно осмотрела Беатриче и воскликнула: – Отлично! Мои платья должны подойти, только нужно будет чуть убрать длину! Я привезла желтое и голубое, которое прекрасно пойдет к твоим глазам, а также вот это, бледно-розовое с серебряной вышивкой. Но вышитое, мне кажется, больше пойдет для бала на Перелом года. Хотя все равно надо мерить. С какого начнем? – Тише, дорогая, ты собьешь нашу гостью с ног таким напором! – рассмеялась я. – Беатриче, выбирайте, с какого начнем? Девушка робко погладила шелк голубого платья, потом посмотрела на меня: – Синьора, очень вас прошу, называйте меня на ты. А то я себя неловко чувствую… – Хорошо, договорились. Беатриче померила голубое платье, потом желтое, потом все-таки серебристо-розовое. Через полчаса обе девушки раскраснелись и трещали уже совершенно одинаково, пересыпая речь местными словечками и каким-то молодежным сленгом. В конце концов остановились на голубом платье. Беатриче вновь надела его, а Чинция с торжественным видом достала из коробки, обтянутой белым шелком, черную бархатную маску. – Моретта, синьоры! – торжественно провозгласила она. – Это… для меня? – запнувшись, спросила Беатриче. – Да. Если ты не возражаешь, конечно, – кивнула я. – Нет-нет, это прекрасная идея! Только… там же должен быть такой шпенек, за который держат зубами? И получается, ни разговаривать, ни есть, ни пить невозможно. – Ну, это моретта, так сказать, усовершенствованная. Есть и пить ты и в самом деле не сможешь, пока будешь в ней, ну, если уж очень проголодаешься, можно будет снять. А крепится она вот так… Чинция ловко приложила маску к лицу Беатриче и сказала: – Er anta! Та ойкнула, потрогала маску и бросилась к зеркалу. Да, моретта шла ей чрезвычайно, подчеркивая рыжевато-золотистые кудри и белоснежную кожу. – Замечательно! Спасибо вам! А как снимать? – Ataltane er! – И маска осталась в руках девушки. – Ну, хорошо, – сказала я, когда обе юные синьоры наконец-то успокоились, – а теперь, может быть, ты расскажешь нам, чего ты боялась? – Расскажу, – кивнула Беатриче. – Дело в том, что незадолго до… до того, как все случилось, меня остановил на улице пожилой синьор. Он долго что-то говорил о моей красоте, что у него была почти такая же дочка, а потом сказал, что его господин, очень высокопоставленный, один из нобилей, хотел бы… встретиться со мной. – В интимной обстановке, надо полагать, – хмыкнула я. – Ну, конечно, – согласилась девушка. Уши ее горели, но она смотрела прямо и голову больше не опускала. – И что было дальше? – Чинция наклонилась вперед и сжала руки, так что косточки побелели. – Я засмеялась и пошла дальше, а он меня догнал и сунул в руку бумажку с номером коммуникатора. Сказал, что я не пожалею, если соглашусь, и что его господин очень во мне заинтересован. – А ты? Беатриче пожала плечами: – Разорвала листок и ушла. Но дело в том, что я заметила причалившую гондолу с закрытыми занавесками. Кто в ней сидел, я не видела, но старик, как мне показалось, пошел к этому причалу. И на подушках был вышит герб, сокол на правом синем поле, в левом белом – оливковая ветвь… – Сокол, значит… – лицо Чинции заострилось. – Хотите, дамы, я вас повеселю? Однажды я получила аналогичное предложение. Практически слово в слово. Только мне тогда было всего пятнадцать… Беатриче взяла ее за руку и сочувственно сжала. – Ужас какой, – сказала она. – Мне все-таки было уже двадцать, и я росла среди мальчишек, умею за себя постоять. – Да, а я в пятнадцать лет отлично знала все формулы алхимического превращения металлов, водяной плетью могла бы, наверное, слона убить, а такого вот старого развратника испугалась. – И что ты сделала? – Пошла к дяде и все ему рассказала. Я не сказала, это было на ежегодном праздничном обеде в Ка’Контарини, а на этот обед приглашают только нобилей. Поэтому мне кажется, что истории наши про одного и того же человека. Вот только герб такой мне незнаком, он не венецианский… – Чинция протяжно выдохнула, встряхнула головой и улыбнулась. – На следующий день я уехала учиться в Медиоланум, в магическую школу-интернат. Там было, конечно, довольно строго, но здорово. – И кто был этот… нобиль, удалось выяснить? – поинтересовалась я. – Не спрашивала. Тогда не спрашивала, а вот сейчас непременно спрошу. – Погоди минуту, – я позвонила в колокольчик и попросила синьору Пальдини принести нам по бокалу охлажденного белого вина. Ну и что, что нет еще полудня? Кажется, нам всем нужно остыть. Вино было нужной температуры, несколько кусочков острой горгонцолы с медом окончательно подняли мне настроение, и, отставив бокал, я предложила: – Давайте так, дорогие мои: вечером мы все при любых обстоятельствах увидимся с Пьетро. Вот и обсудим с ним и эту историю, и все прочие вопросы. А сейчас, я думаю, тебе, Беатриче, предстоит встреча с маникюршей, косметологом и прочими кудесницами. |