Книга Лицо под маской, страница 70 – Анна Дашевская

Свадьба, как справедливо выразился Пьетро Контарини, добавила веселья и мне. Всю пятницу и утро субботы я убила на примерку туалетов, репетицию церемонии, написание речи и остальные, не менее удивительные действия. Соваться сейчас в Ка’Контарини было рискованно, меня бы смыло волной подготовки к Великому Событию. Поэтому я по коммуникатору связалась с доктором Тедеской и обсудила с ним состояние синьора Лоредано (стабильно улучшающееся), новые назначения препаратов (поддерживающие сердце и улучшающие кровоснабжение), диету (легкая и питательная, прием пищи шесть раз в день), и прочие животрепещущие подробности.

Джан-Баттиста появился у меня в пятницу вечером, выпил чашку кофе и уснул в моем кабинете, в кресле у камина… Посмотрев на его умиротворенное лицо, я принесла из гардеробной теплый плед и укрыла его. Потом села напротив с келимасом в бокале, вытянула ноги к огню и задумалась. Последние недели – да, собственно, с момента приезда сюда, в Венецию, – я плыла по течению. А вот сейчас поняла, что нужно решить, чего же я хочу дальше. Вроде бы вариантов много, но на самом деле – всего три. Первый – вернуться в Бостон. Там у меня есть клиника, работа, и, наверное, там меня ждет новый брак, устроенный матушкой и ее светскими знакомыми. Я представила себе эту жизнь и содрогнулась. Н-да, расслабилась я здесь, на воде…

Второй вариант – попутешествовать по королевствам Союза и осесть где-нибудь в хорошем месте. В Лютеции, например. Лавиния сосватает мне особняк на берегу Сены, и… И что? Не то чтобы я опасалась начинать все сначала, но смысла в этом нет никакого.

Наконец, третий вариант: остаться в Серениссиме и принять на долгое время этот образ жизни. Здесь у меня есть дом, клан и мужчина, и это очень много. Наверное, даже больше, чем было когда-либо в жизни… Джан-Баттиста пошевелился под пледом, попытался повернуться на бок и, естественно, проснулся. Не сдержавшись, я рассмеялась, глядя, как он моргает и протирает глаза.

– Вот тьма, так расслабился, что задремал. Ты на меня действуешь, словно крепкое спиртное!

– Так это же хорошо!

– Наверное. Но не сейчас. Вот когда треклятый Джокер будет найден и посажен в антимагическую камеру в Пьомби, тогда…

– Тогда немедленно найдется новая проблема, которую некому будет решать, кроме синьора юриста! Идем-ка, спать всяко удобнее в кровати.

– Нет, – он еще раз потер глаза. – Надо домой плыть. У меня примерно три сотни документов, которые я должен прочесть и дать по ним ответ не позднее понедельника. И я не говорю о брачном контракте, который дорогие молодожены должны подписать перед началом свадебной церемонии!

– А что, его тоже ты составляешь? – удивилась я. – Неужели у Контарини нет своего солиситора?

– Есть, – неохотно ответил Джан-Баттиста. – Конечно, у них целая небольшая армия юристов, но я лучше. Поэтому составленный ими брачный контракт я уже трижды возвращал на исправление со своими замечаниями. В четвертый раз я запихну его в глотку Гаспари, генералу этой армии.

– Бедный, бедный, – я сочувственно погладила его по плечу. – Хочешь глоток келимаса на дорожку?

– Давай! Все равно еще работать, так хоть какое-то удовольствие получу.

Подав ему бокал, я снова устроилась в кресле.

– Слушай, а какие, собственно говоря, могут быть проблемы с контрактом в данном случае? У Беатриче нет ничего, о чем бы стоило говорить…

– Вот именно! Поэтому в контракте должны быть строго обозначены ее вдовья доля в случае смерти Карло, повышение сумм по мере появления детей, условия расторжения брака… В общем, восемнадцать страниц мелким шрифтом.

– Что-то мне подсказывает, что они не станут этого читать…

В ответ Джан-Баттиста только фыркнул.

Лавинию в субботу днем привез на своем катере Джан-Марко. Высадил у водного подъезда Ка’Виченте, помахал мне рукой и умчался, не заходя.

Вид у госпожи Редфилд был, честно говоря, вымотанный: круги под глазами, бледность, взгляд слегка расфокусированный… Посмотрев на все это, я отправила ее отмокать в ванную, отнесла туда бокал просекко и попросила Джузеппину приготовить по-быстрому что-то полегче и посытней. Кухарка только хмыкнула оскорбленно. Когда Лавиния, кутаясь в длинный шелковый халат, появилась в моем будуаре, на столике под серебряным колпаком ее уже ждала телячья печень с изюмом и орешками. После ванны, еды и вина на лице женщины появились краски, и она, откладывая вилку, призналась:

– Пожалуй, ты спасла мне жизнь. Ну, или, как минимум, облегчила ее весьма существенно.

– Рада служить, – ответила я, салютуя бокалом.

– И знаешь, пожалуй, мне придется просить тебя выручить меня еще раз… – Лавиния выглядела несколько смущенной. – Я вдруг поняла, что мне решительно не в чем идти на эту свадьбу… Вчера у меня была минута, я перекопала свой гардероб и, представь себе, нашла всего два платья.

– Могу себе представить, – расхохоталась я. – Из них одно, наверное, академическая мантия, а другое ты заказывала, чтобы отправиться в королевский дворец на бал в честь Перелома года.

– Ну, почти что так, – поморщилась она. – В тот раз я получала из рук его величества орден Почетного легиона. Но в любом случае, они оба не для свадьбы. Конечно, моя роль тут никакая, и все же будет неловко…

– Пойдем посмотрим, что можно найти в моих закромах.

Перекопав гардеробную, мы несколько приуныли. Те несколько вечерних платьев, которые понравились Лавинии, решительно плохо на ней сидели.

– Ну ладно, – махнула она рукой. – Буду держаться в задних рядах, ничего страшного.

– Нет, погоди! Мы еще не пускали в ход тяжелую артиллерию, – я взяла коммуникатор и набрала знакомый номер. – Синьора Флавиа? Здравствуйте…

В десять утра «Istiophorus» ждал нас внизу. Массимо, непривычно серьезный, помог нам обеим шагнуть в катер и стартовал. Через пару минут Лавиния сказала:

– Да, теперь я понимаю, почему ты все-таки купила катер.

– Ну, довольно долго я считала, что никогда больше не стану спешить, – ответила я. – Во всяком случае, пока живу в Венеции. Но знаешь, когда на тебя надвигается окованный железом нос чужой лодки, а твоя неспешная гондола уподобляется черепахе, это стимулирует.

– О да! Смотри-ка, какую глухую защиту наложили на Ка’Контарини! – воскликнула она, посмотрев в окно.

Включив магическое зрение, я последовала ее примеру и рассмотрела радужный колпак абсолютного щита, закрывающего водный подъезд клановой резиденции.

Маги на входе, хотя и знали нас в лицо, все же проверили слепки аур и лишь тогда пропустили внутрь. Мне показалось, что в доме подозрительно тихо, и продолжало казаться, пока мы не поднялись на три ступеньки по лестнице. На четвертой ступеньке на меня обрушился вихрь шелка, кружев, хохота и слез: Франческа, Чинция, Оливия…