Книга Век золотых роз, страница 55 – Анна Клименко

– Скажи-ка, предсказатель… Ты в самом деле видишь то, что предрекаешь?

Элхадж выругался в душе и еще раз мысленно пожелал владыке степей как-нибудь свалиться со щера.

– Э… образы являются мне, – выдохнул синх. Ему до смерти хотелось стряхнуть со своей головы огромную пятерню, но – понимал, что это чревато самыми неприятными последствиями.

– Смотри мне в глаза, ящерица, – прошипел Тхо-Ра, одновременно усиливая давление на череп Элхаджа.

Тот послушно взглянул в черные глаза-щелки, мимоходом отметил, что щека ийлура подергивается.

– Но я вижу только образы, – сказал Элхадж, – ты столь велик, что должен знать… Каждый видит в предсказании свое.

Тхо-Ра удовлетворенно хмыкнул и шагнул назад; синх вздохнул и невольно покрутил головой, словно пытаясь убедиться – а не свернули ли ему шею?

– Значит ты, проклятое дитя Шейниры, хочешь сказать, что твое дело – увидеть, а мое – истолковать с помощью Фэнтара?

Элхадж низко поклонился.

– Именно так, о владыка.

Ложе угрожающе заскрипело под весом ийлура. Тхо-Ра, подперев кулаком голову, задумчиво смотрел на синха, и в черные его глазах плясали, отражаясь, огненные искры.

– Скоро я получу доказательства, – произнес кочевник, – и горе тебе, синх, если ты солгал. Я ведь ни разу не слышал о том, чтобы синхи умели предвидеть будущее.

Оба сердце Элхаджа на миг замерли.

«Значит, он догадывался с самого начала? Тогда… К чему весь этот балаган?»

– Я надеюсь, что все мной предсказанное сбудется, – с поклоном проговорил Элхадж.

– Это будет хорошо, синх, для тебя. Потому как если я не увижу Черного Убийцу, висеть твоей голове у входа в мой шатер.

Элхадж молча поклонился еще раз. Знать бы еще, кто такой этот Черный Убийца… Истинно говорят: язык мой – враг мой.

– А теперь пошел вон, ящерица. Аль-Мааш, надеюсь, хорошо справляется с поручением?

– Несомненно, владыка.

И Элхадж уже было повернулся, чтобы уйти; нырнуть под хлещущий ветер казалось более приятным, нежели беседа с Тхо-Ра… Но уже на пороге услышал бас ийлура:

– Да, я хочу тебе сообщить радостную весть, синх. Я освободил тебя от твоего хозяина-северянина. Теперь ты принадлежишь мне и больше его не увидишь. Ты доволен?

Элхаджу захотелось взвыть. Кинуться на это огромное пугало, вцепиться когтями ему в лицо, чтобы брызнувшая кровь смыла отвратительную, самодовольную ухмылку. Шейнира! Кто бы мог подумать, что услышать о гибели Дар-Теена будет до такой стпени больно? Да и сам Элхадж, разве он помышлял о том, что Дар-Теена попросту зарежут? А может быть, ийлур сопротивлялся, и погиб в бою, изрубленный кривыми мечами кочевников?..

Синх обернулся, низко поклонился Тхо-Ра и решительно шагнул в исходящую злобой ночь. И когда крепкие пальцы Аль-Мааш вцепились в предплечье, Элхаджу померещилось, что его ведут на казнь. После того, как Тхо-Ра так и не заполучил своего Убийцу.

* * *

Наутро все было решено. План побега, поначалу мутный, осел четкими, прозрачными кристалликами, и Элхадж собирался претворить задуманное в жизнь. Теперь, когда Дар-Теена больше не было, помощи ждать не приходилось. А потому, с именем темной Шейниры на губах, синх собирался выцарапать себе свободу… Сам, без чьей-либо помощи.

– Скажи, Аль-Мааш, – он отставил миску с кашей, – тебе в самом деле интересно узнать, что у синхов под альсунеей?

Ийлура моргнула и в недоумении уставилась на синха.

– А что такое альсунея?

– Это наша одежда. Та, которую ты спалила… Впрочем, эта рубаха тоже походит на нее. – Элхадж с деланным равнодушием пожал плечами, – помнится мне, ты говорила…

Он не успел и глазом моргнуть, как она оказалась рядом. Совсем близко, так, что в ноздри ударил запах здорового ийлурского тела смешанный с приторно-сладким ароматом немудреного благовония. Крепкие пальцы вцепились в ворот рубахи, и ткань угрожающе затрещала.

– Э, погоди, – он крутнулся и вывернулся из рук Аль-Мааш, – это не так… все не так, милочка.

Ийлура только приподняла брови. Видимо, слов она не находила.

А Элхадж, воздев руки к небу, тихо произнес:

– Это ритуал, Аль-Мааш, понимаешь? И если тебе так хочется проверить, правдивы ли слухи, то придется следовать обычаю…

Она прикусила губу, испытывающе поглядела на синха.

«Ну, давай же, моя удача», – он даже не смел шевельнуться, не смел даже мысленно взывать к Шейнире – потому как темная покровительница вряд ли бы помогла. Помочь могли только глупость и сладострастие ийлуры.

– Что за ритуал?

И Элхадж понял, что она согласна. На все. Потому как Аль-Мааш смотрела на на пленника так же, как смотрит изголодавшийся ийлур на миску с жареным мясом щера.

«Странная женщина. Бесстыжая и глупая донельзя», – подумал синх. А вслух сказал:

– Мы принимаем особые травы, понимаешь? Ну, для того… гм… чтобы продлить…

Аль-Мааш, кажется, все-таки покраснела. Совсем чуть-чуть.

Затем, приблизив губы к ушному отверстию синха, хрипло прошептала:

– Где мне взять эти травы, Элхадж?

– Мм… – он пристально глянул в черные глаза ийлуры, – а тебе… тебя за это не накажут, а? Все-таки вы терпеть синхов не можете, и как посмотрит ваш владыка на то что ты… что мы собираемся делать?

Аль-Мааш беззаботно махнула рукой.

– Тхо-Ра ничего не узнает.

– Великолепно, – пробормотал Элхадж, – великолепно, моя милая Аль-Мааш.

…Уроки метхе Саона не прошли даром. Семь простых трав, которые используют все кому не лень и в целительстве, и в искусстве приготовления пищи. Семь трав, и каждая сама по себе полезна. Но мало кому известно, что, смешанные в определенных пропорциях, они являют собой великолепное сонное зелье. Да не просто сонное, если выпить больше, чем следует – отправишься прямиком в царство Шейниры.

«Ну, или в трапезную пресветлого Фэнтара», – Элхадж ухмыльнулся, помешивая варево.

– Ну, готово? Готово? – Аль-Мааш проявляла нетерпение, свойственное всякой женщине.

– К вечеру будет, – проворчал синх. Хотел добавить «главное, не обпейся на радостях», но промолчал. Аль-Мааш ведь ийлура. Одна из тех, что убили и Малыша, и метхе Саона только потому, что они были синхами и несли в себе проклятую душу. Да и Дар-Теен… Мда. Он тоже ничем не был лучше. Совершенно.

А «любовное» зелье тем временем деловито булькало, с каждой новой брошенной травкой бралось пеной и меняло цвет. Аль-Мааш все ходила вокруг да около, то и дело заглядывая через плечо.

– Скажи, Элхадж… – в ее голосе синх расслышал подозрительные нотки, – а ты, ты это тоже выпьешь?