Книга Грозный змей, страница 147 – Майлз Кэмерон

– Да, – сказал Габриэль, которого это все интересовало совсем не так, как могло бы.

– Вы – граф Западной стены. Вы – ребенок моего мужа. Не будем играть словами, сэр Габриэль. Вы станете регентом?

– Ох, Дезидерата, – ответил он, и она улыбнулась, услышав свое имя, – я не могу быть графом Западной стены. Наверное, им станет Гэвин.

– Вы странный человек, – заметила она. – Почему?

Красный Рыцарь поморщился:

– Долгая история. Но если вы знаете, что король был моим отцом, вы, наверное, знаете и все остальное. Я не стану претендовать на титул графа Западной стены. Из Гэвина граф выйдет лучше, чем из меня. Он любит людей, и эти земли, и всех чудовищ там. А меня вполне устраивает Фраке, – он невесело улыбнулся, – и вообще мне кажется, что думать об этом несколько преждевременно. Война только началась. Это еще прелюдия. Музыканты разогреваются, танцоры разминают ноги.

Дезидерата склонила голову набок:

– Возможно. Но мне кажется, что власть из этого и состоит. В любое мгновение происходит тот или другой кризис. Плохие правители используют эти кризисы как оправдание, когда не справляются с рутиной и все приходит в упадок, Под моей рукой в государстве не будет упадка. Я построю розовый сад, который люди будут помнить, пока солнце не угаснет, а луна не упадет с неба.

– Мадам, иногда я вас боюсь. Вы говорите точь-в-точь как моя матушка. – Он дернулся, потому что, перехватывая повод, задел раненую руку. Но потом улыбнулся: – Хотя из нее бы вышла великолепная королева, как и из вас. Я думаю, ваша милость, вам и нужно быть регентом.

Этой правды было уже слишком много для королевы Альбы. Она прищурилась и немедленно увидела кровь, капающую у него из-под повязок. И вспомнила, что он только что добыл ей королевство.

Как оказалось, он сломал два пальца и глубоко порезал руку. Возможно, эта рана будет беспокоить его до конца дней, если только Амиция не сотворит очередное чудо.

«Я поверг Жана де Вральи. Моя мать мертва».

Габриэль ехал в Лорику, навстречу закату.

Они наконец разбили лагерь – миновав за два дня сорок миль и поучаствовав в битве. Узнав, что галлейцы бежали, а Джеральд Рэндом идет на Харндон, Лорика открыла ворота перед королевой и оказала ей все почести.

Бланш подмела и вымыла новые покои королевы – гостевые комнаты в великолепном аббатстве Святой Екатерины Тартарийской. Аристократы Лорики прислали колыбель для младенца и множество пеленок. Все они вдруг воспылали радушием к королеве и ее сыну, королю.

Бланш выполняла свои обязанности почтительно, но мысли ее как будто бродили где-то далеко. Да так оно и было. Новости о победе Красного Рыцаря пришли поздним вечером, перед закатом. В ее распоряжении оказалось два часа, чтобы перевезти королеву из капитанского шатра в город, и времени на размышления не оставалось.

Он был жив и одержал победу. Наверное, он даже не вспомнит, что она тоже жива. Поцелуй под луной… наверняка это с ним каждый день бывает. Чтоб он провалился.

И все же…

«Я могла бы стать… кем-то. Я думаю, его легко любить. Я бы работала вместе со Сью и Нелл».

Леди Альмспенд помогала ей, действуя безжалостно и практично. Бланш никогда не любила холодных ученых дам. Леди Альмспенд сыпала приказами, ничуть не заботясь о суете, которая поднималась из-за нее внизу. Но в бушующем потоке вечерних событий она вздымалась прочным утесом. Бланш с удивлением поняла, что ее считают равной, что с ней советуются и обсуждают дела, а не приказывают.

Леди Альмспенд, узнав, что ее любовник в безопасности, оказалась очень доброй, спокойной и разумной дамой. И у нее была отличная память: она прекрасно помнила, что где хранится, от щеток для волос до тряпок. К тому же она знала решительно всех еще с той поры, когда была канцлером. После триумфа королевы у леди Ребекки неожиданно обнаружилось в Лорике очень много друзей. Она будто бы из воздуха добыла кормилицу, красивую веселую крупную бабу, которая еле успела выйти замуж, прежде чем родить. Молока у нее было хоть залейся. Юный король немедленно присосался к ее груди. Звали ее Рован, а ее новорожденного сына – Диккон.

– А как будут звать маленького короля? – спросила Рован, устраиваясь в кресле и прижимая по младенцу к каждой груди.

– Его еще не крестили и имя не выбрали, – призналась леди Альмспенд.

– Они в этом возрасте мрут, как мухи, сами знаете, – сказала Рован. – Ох, прощения прошу. Но это же правда. Но молоко у меня хорошее, так что он выживет, и святые мне помогут.

Бланш не слишком хорошо разбиралась в политике, но на мгновение замерла в ужасе, представив, что случится, если маленький король умрет. Дети постоянно умирают. Она упала на колени, перекрестилась и вознесла молитву.

В первый раз в жизни – но не в последний – она пожалела, что так много знает. Столько всего стояло на кону. Столько всего люди могли сделать. И непременно сделают.

Когда она встала, королева показалась у ворот. Бланш наблюдала за встречей с балкона башни, стоя рядом с леди Альмспенд.

– Почему мы едем на север, миледи? – спросила Бланш.

– Зови меня Беккой, – велела леди Альмспенд.

Бланш задохнулась.

– Я прачка, миледи, – напомнила она.

Ребекка Альмспенд всегда одевалась очень просто, к удивлению служанок и прачек. Она носила темные бесформенные шерстяные чулки, плохо сидящие юбки, а зимой – объемные, практичные и теплые балахоны.

Когда она влюбилась в Ранальда из королевской гвардии, об этом узнал весь дворец: носы ее башмаков стали острее, появились облегающие шелковые чулки, а платья ушили, чтобы они сидели по ее тонкой фигурке. Но даже сегодня, в день триумфа, на ней было простое темно-синее сюрко и такая же котта, украшенная небольшим количеством простых пуговиц. Бланш же нарядилась в роскошное коричневое шерстяное платье, которое ей подарила Сью. Оно шло ей так, что все мужчины поворачивали головы вслед девушке. Его нельзя было назвать непристойным, но оно туговато сидело на груди и бедрах, а длинные ряды посеребренных пуговиц на рукавах стоили столько, сколько она в прачечной зарабатывала за год.

Бекка осмотрела ее с головы до ног, от коричневых ботинок до гладкой прически, и засмеялась:

– Если кто-нибудь войдет и задумается, кто из нас знатная дама, а кто прачка, ставлю на то, что за прачку примут меня. Девочка, ты спасла королеве жизнь, осталась рядом с ней и приняла ее ребенка. Ты можешь получить все, что захочешь. Только попроси. Дезидерата – самое щедрое создание на земле, и она не пожалеет для тебя титула. Леди? Герцогиня? Милая моя, если мы переживем эту войну, нас ждет новый мир. Я убеждена, что женщины получат в нем подобающее место. Так что станешь леди, говорю тебе.

– А стирать кто будет? – спросила Бланш. – Или королева настолько особенная?

Обе засмеялись.

– Бекка? – сказала Бланш очень тихо, как будто боялась, что ее одернут.