Онлайн книга «Любовь с московским акцентом»
|
— Потому что Никита до двух лет не выговаривал свое имя, все «Ника» да «Ника», — просто сказал Миша. — Так и пошло… Люська ошеломленно смотрела на него, словно видя впервые. — Вот уж не думала, что у тебя есть ребенок, — призналась она. — А почему он не живет с твоей бывшей женой? Извини, что я такая любопытная, — опомнилась она. — Но все-таки, дети обычно остаются с матерью, а не с отцом… — Да ничего. А матери у него и нет. — Как так нет? Вы же… разошлись? — тихо произнесла Люська. — Кто тебе сказал? Она умерла три года назад, — ответил Миша. — Погибла в автокатастрофе. Люська молчала, переваривая услышанное, не зная, что в таких случаях положено говорить. Миша понял ее затруднения. — Да ты не напрягайся, — негромко сказал он. — Все в прошлом… — Мне очень жаль, извини… А с кем сейчас сын остался? С твоей мамой? — Ага, с бабушкой… Мобильного у нее нет, так и не научилась пользоваться, и я велел ей звонить мне с городского только в крайнем случае, если что-то случится. — А что случилось? — Ника заболел, — Миша нахмурился, — простудился, температурит… Может, в садике подхватил. Мама, конечно, в панике, она вообще по жизни такая перестраховщица… Но, знаешь, душа все-таки не на месте. Мама сказала, что вызвала на завтра врача. И какая досада, что я именно в этот момент далеко! — Не волнуйся, — Люська успокаивающе прикоснулась к его руке. — Маленькие дети часто болеют, поправится! Завтра вечером ты уже будешь дома… Кстати, сколько ему лет, сыну? — Четыре… Я вас как-нибудь познакомлю, — Миша улыбнулся, — он классный парень, тебе должен понравиться… Если ты, конечно, детей любишь. — Люблю. Очень люблю! Миша удовлетворенно кивнул: — Я почему-то так и думал… Люська все еще не могла прийти в себя. — Вы так и живете… одни? — спросила она. Миша усмехнулся. — Ну почему же «одни»… Мы вдвоем. Ну, и бабушка на подхвате. Да он у меня вообще самостоятельный. Уже читать умеет. Помолчали, прихлебывая пиво и хрустя солеными чесночными сухариками. «Он один воспитывает сына, — вздохнув, подумала Люська. — А я-то размылась, как идиотка, из-за своих глупых надуманных проблем…» — Зачем ты вообще поехал? — недоуменно спросила она, качая головой. — Нам по первому же запросу прислали бы из мэрии кучу снимков на тему «Поезда памяти», вовсе не обязательно было делать эксклюзивные фотографии… — Люсь, извини, но иногда мне кажется, что ты просто дура, — укоризненно произнес Миша. Люська обалдела от такого заявления. — С чего это вдруг?! — Я из-за тебя поехал, — устало сказал Миша, потирая виски. — Плевать я хотел на этот поезд… Просто хотелось как можно больше времени провести с тобой. Только и всего. И не говори мне, что ты не догадывалась… — Миш… Я правда не догадывалась… — залепетала Люська растерянно, чувствуя себя полной идиоткой и готовая провалиться сквозь землю. — Ну вот. Потому и говорю, что дура… — вздохнул Миша. — Как можно было не заметить, что ты мне нравишься? Я, кажется, этого не скрывал. — Я думала, ты так просто прикалываешься… шутишь… — пробормотала Люська в смятении. Миша невесело усмехнулся: — Да какие уж тут шутки… Думал, в этой поездке мы сможем друг друга получше узнать, надеялся, что ты начнешь мне хоть немножко симпатизировать… — Я тебе… симпатизирую и так, — запинаясь, выговорила Люська. — Угу, я заметил, — язвительно отозвался он. — Ты никак со своими ухажерами не разберешься, то один, то другой, то певец, то гомосексуалист… — Какой еще певец, какой гомосексуалист, ты что?! — Дима Ангел, потом поэт Павлик, потом еще один загадочный поклонник, который тебе звонит, — начал ревниво перечислять Михаил. Люська смотрела на него во все глаза. — Миш, ты что, с дуба рухнул? Ты вообще отдаешь себе отчет в том, что сейчас несешь? При чем тут вообще Ангел, при чем Павлик, что ты болтаешь?! — Прости, — сразу же примирительно сказал Миша, в шутку поднимая руки вверх, как бы сдаваясь. — Я это не в упрек тебе, не хотел обижать. Просто меня бесит, что вокруг тебя вечно толпятся парни! Мне они мешают, понимаешь? Когда мне хочется завоевать сердце девушки, остальные меня отвлекают. Люська нашла в себе силы, чтобы рассмеяться и пошутить. — Ишь, какой хитренький… Хочешь завоевать сердце без шума и пыли, чтоб даже конкурентов вокруг не было! — Ну, положим, поэт Павлик мне явно не конкурент, — уверенно заявил Миша. — Насчет того загадочного типа, который звонит тебе во время работы, ничего сказать не могу, я его не знаю. А вот Дима Ангел… Таким, как он, ты вполне можешь увлечься. И он меня беспокоит. Он тебе не звонил еще, нет? — Звонил, — виновато созналась Люська. — Только уверяю тебя, ты заблуждаешься на его счет! Он звонил просто как друг… — Тогда кто же? — прямо спросил Миша. — Кто он, мой соперник? — Он тебе не соперник, — отреклась Люська. — То есть, я имела в виду… — она смутилась. — Я сейчас абсолютно свободна в плане личной жизни. Но, тем не менее, это не значит, что я тут же готова закрутить с тобой какие-то отношения. Мне сейчас не до этого, Миш, честно. Ты меня устраиваешь как коллега, как приятный собеседник, как друг… И остановимся на этом, хорошо? — Так ты свободна? — услышав эти слова, Миша воспрянул духом и пропустил половину сказанного Люськой мимо ушей. — А как же тот… ну, о котором ты говорила, что очень его любишь? — А я его и сейчас люблю, — просто сказала Люська. — Кто сказал, что любовь обязательно должна быть счастливой? Да, мы с ним больше не пара. Но никого другого на его месте я не вижу. Во всяком случае, пока. И закроем тему на этом, если ты не против… Возвращение в Москву прошло тихо-мирно, без распития спиртных напитков и происшествий. Единственное, что слегка смазало благопристойный финал, — ночью в соседнем купе раздался страшный грохот и перебудил половину вагона. Спросонья и в полутьме никто не понимал, что упало. Оказалось, упал поэт Павлик. Со свистом, с верхней полки. Сначала хотели бежать за врачом, но Павлик даже не проснулся в своем полете, а продолжал мирно похрапывать на полу. Он еще и в ковер завернулся для большего удобства и комфорта. Утром, проснувшись, Павлик доверительно сообщил всем, что ему приснилось, будто он — Гагарин. В Питер поэт ехать не собирался, поэтому Люська распрощалась с ним сразу на Казанском вокзале. Павлик одарил ее напоследок пафосным признанием: — Я тебя полюбил, дорогая моя!.. Люська не сдержалась и заржала в голос. А Павлик вдохновенно продолжил: — Я тебя полюбил за то, что ты меня полюбила! Но меня ведь невозможно не полюбить, правда?.. |