Онлайн книга «Белая Согра»
|
– А чего – того? – спрашивает как бы невзначай, пока водитель считает купюры. – Да разное говорят. Что знают они тут. Ну, всякое. Понятней не стало. Жу кивает. Брат пожимает плечами. Жу давит на ручку двери, но вылезать не хочется. Дом за окном выглядит нежилым и мрачным. Разве что чуть менее мрачным, чем тучи сверху. Но делать нечего – Жу вылезает и будто ныряет в холодный ветер. Сразу хочется залезть обратно в тёплый уютный салон автомобиля. Пусть и с трешовой бахромой от старых гардин. Как в гробу. Брат кивает на рюкзак, и Жу достаёт оттуда красную вязаную шапочку. Как же правильно было взять её с собой! Натягивает на самые уши, нашивкой – на лоб. Сразу становится легче, а главное, тревога в груди сдувается. – Шапка зачётная. – Водитель высовывается из машины, показывая большой палец. – Отцовская. И ничего, что они стянули её без спросу. Отцу она всё равно до зимы не понадобится, лыжная-то шапка. А здесь – в самый раз. – Ладно, поехал. Ты это, звони, если что, – говорит водитель, хлопает дверцей и уезжает. Жу смотрит на дом, на кривое крыльцо, которое выглядывает из бурьяна. – Пошли, что ли? – спрашивает брат. – Пошли, – кивает Жу, поворачивает шапку нашивкой на затылок и идёт к дому. Дом кривой, дверь повело, порог просел. Дерево старое. Нет, здесь никто не живёт. Не может жить. С наличников облупилась краска. За маленькими стёклами окон пылятся разлапистые цветы, тоже как будто давно неживые. – И долго ты так собираешься торчать? – спрашивает брат. – Или на улице жить будем? Этот дом заколдованный. Я войду туда и попаду в другой мир. Жу закрывает глаза. Открывает глаза. Смотрит на дом. Дом на Жу не смотрит. Брат смело топает к двери. Вот пусть и идёт туда один. Но Жу знает, что брат один не войдёт. Только вместе, везде и всегда вместе. Жу вздыхает и толкает дверь. Пахнет сыростью и гниющим деревом. И ещё чем-то, Жу не знает таких слов. И очень темно. Жу делает шаг и спотыкается обо что-то – ступенька. – Здравствуйте! Можно войти? – кричит, выставляя перед собой вслепую руку, дабы не нарваться ненароком на стену. – Она глухая, тебе же сказали, – ворчит брат. – И что теперь? – Заходи и всё. Тебе же сказали: просто входи. Осталось понять куда. Жу шоркает ногами, отыскивая ступени, машет руками, ощупывая пространство. Ступенек оказывается всего две, а под рукой возникает дверь. Мягкая, обитая дерматином. Жу давит, и дверь поддаётся. Яркий свет режет глаза. – Здравствуйте! – кричит Жу, когда свет выхватывает очертания комнаты, стола в центре, кровати у стены. У двери – печь. Жу не сразу понимает, что это, только когда чувствует тепло, оборачивается и осознаёт: да, это не громоздкий шкаф, а печь, белый, шершавый бок. От неё жарко. Жу стягивает с головы шапку. И тут же слышит голос: – Лен, ты? На кровати шевелятся – проявляется из вороха тряпок белое сморщенное личико. Белые тонкие пальцы поправляют платок. Крючковатый нос, впалые глаза. Тёмные, почти ничего не видят. Баба-яга как она есть. Фу-фу-фу, русским духом – и всё такое. Даже брат обалдевает, видя это. – Кто здесь? – пугается старуха. – Здравствуйте! – орёт Жу как можно дружелюбнее. – Я Женя! Женя Мер… – хочет представиться полностью, но бабка перебивает: – Женя? Какой ещё Женя? – Женя… – но договорить она не даёт: – Васькин, что ли? – Да нет! Я… – А, Светы Трофимовой? – Нет! Я из города! Меня Марина… – Из города? Какого города? – произносит она, сильно окая. – Вам должны были звонить! Что я приеду! Марина… – Кто звонить? У меня и телефона-то нету. Я всё прошу, поцините, уж сколько времени, да никак, – говорит она. – После грозы, от как гроза была – оборвало и усё. И сколько просила: «Поцините!» Не у меня же одной. А, так это, можот, ремонт, а? – вдруг ахает старуха с надеждой и сползает с кровати, делает шаг к Жу, заглядывает в глаза. – У, – брат качает головой. Жу чувствует, что тревога снова вспухает в груди. Стоять рядом со старухой жутко, её глазки буравят неприятно. Хоть и слепые почти, а всё равно – жутковатые глазки. – Я не из ремонта! Я из города! Меня прислали, вам должны были сказать! – продолжает орать Жу, хоть старуха стоит теперь вплотную. – Можот, Ленке сказали, а? Ленке! Жу пожимает плечами. Почему Ленке, какой ещё Ленке? В голове мешается, и тревога растёт, а Жу боится собственной тревоги – если она вырастет, если лопнет, будет плохо, случится припадок, а это очень, очень нехорошо. Жу боится своих припадков. Смотрит на брата – нет, не так, хватается за него глазами, требуя помощи, требуя поддержки. Брат пожимает плечами. Он тоже обескуражен, но подмигивает: не дрейфь, всё будет путём! Жу старается улыбнуться. – А цего надо-ть? Цего приехал? – спрашивает старуха. Жу только сейчас замечает, что она не только окает, но ещё и цекает – ч произносит как ц, и это очень чудно́ звучит. – Да как чего? Жить. – Жу понимает, что это звучит нелепо, но не знает, что ещё сказать. Зачем их отправили сюда, выслали, сослали. Зачем они здесь. – А? Цего? Громче, я глуха, милой! – Жить! – орёт Жу так, что в дверцах буфета звенит стекло, а брат морщится и закрывает уши. И как будто этим криком от окна сдувает чьё-то лицо (только тут Жу соображает, что оно там было) – и кто-то гремит по ступенькам за дверью, а потом она распахивается, и на пороге появляется тётка в тёплой шерстяной кофте. Жу инстинктивно вытягивается от испуга. – Встать! Суд идёт! – язвит брат, но тётка на них не смотрит – она прыгает к бабке. – Лена? Лена, ты? – бормочет старуха дрожащим голосом, словно тётка явилась её спасать, словно Жу с братом били её и пытали. – Я! Что такое, смотрю, это кто ж приехал? В «Берёзке» была как раз, говорю Маринке: ты смотри, кто-то незнакомый к нашей баушке на машине подкатил! Она-то: можот, собес? А я: чай, собес на такси не поедут, – гремит Ленка так, что стёкла в шкафу продолжают дребезжать, и тараторит с такой скоростью, что Жу за ней не успевает. Зато старуха всё слышит, и на лице у неё детское выражение радости. – На такси? – Она цокает языком и качает головой с удивлением, морщины расползаются в улыбку. – Но, на Митьке Колтышеве. Ты же на Митьке Колтышеве приехала? – говорит Ленка и впервые смотрит на Жу прямо. И тут же как будто спотыкается, поправляется: – Приехал. |