Книга Счастливчики, страница 26 – Лиз Лоусон

– Мэй. – Мой рот в сантиметрах от ее лица, но я не хочу быть озабоченным придурком и думать об этом прямо сейчас. – У тебя все нормально? – Оглядываюсь в поисках помощи, но никто, кажется, не замечает, что среди толпы кому-то стало плохо. Я крепче обхватываю Мэй за плечи и вижу карман чуть дальше у барной стойки и пустой стул.

Хватаю ее под мышки и тащу за собой. Моя рука адски ноет, когда мы туда добираемся, но, по крайней мере, Мэй все еще на ногах.

– Садись здесь, – хлопаю по стулу.

В ее глазах пустота. Я толкаю Мэй на сиденье и машу бармену на другом конце бара.

Тот подходит, бросает один взгляд на Мэй и поднимает брови.

– Чувак, с твоей девушкой все в порядке? – Он типичный инди-парень – обтягивающие черные джинсы, рукав татуировок и очень лос-анджелесская прическа.

Я наклоняюсь через бар и кричу:

– Она в порядке. Можно нам немного воды, пожалуйста?

Бармен молчит, рассматривает тонкую фигурку Мэй, а затем наклоняется, достает запотевшую бутылку воды и плюхает на стойку перед собой.

– С тебя семь долларов.

Пристально смотрю на него – извините, это что, шутка? Но у меня особо нет выбора, поэтому я ворчу и копаюсь в карманах, чтобы выудить купюру в десять долларов.

Бармен протягивает мне мизерную сдачу, говорит:

– Чувак, просто, чтобы ты знал, руководство не одобряет наркотики в клубе, – и бросает выразительный взгляд на Мэй.

– Она не употребляет наркотики, чувак.

Бармен поднимает бровь и ухмыляется. Явно мне не верит, но ему, очевидно, все равно, потому что секунду спустя он поворачивается принять заказ у девушки рядом со мной и начинает заигрывать с ней.

Я стискиваю зубы, смотрю на Мэй и протягиваю бутылку.

– Пить сможешь?

Она все еще молчит. Ее веки странно трепещут. Проходит несколько мгновений, и она выглядит все хуже и хуже. Все тело Мэй дрожит, и мне приходится удерживать ее на стуле. Ей действительно нужно выпить эту воду.

– Мэй! – кричу я ее имя как раз, когда Худшая Группа в Мире издает последнюю ноту и воцаряется тишина. Куча людей оборачивается, но на этот раз есть кое-что, что меня волнует больше, чем моя гордость. Тем не менее, когда я снова начинаю говорить, то понижаю голос: – Эй, выпей это, хорошо? – Откручиваю пробку и сую бутылку ей в руки. – Держи, открыто.

Она делает маленький глоток.

– Хорошо. Продолжай пить. Ты в порядке?

Она медленно пьет воду, глоточек за глоточком.

Много минут спустя цвет ее лица становится скорее человеческим, чем призрачным, но она все еще молчит. И качает головой.

– Что ты хочешь делать? Останемся здесь? Так понимаю, Конор с группой как раз сейчас выйдут. – Она качает головой еще сильнее. Не знаю, как быть. Я не позволю ей покинуть клуб в одиночестве. Дергаю кончики своих волос и решаюсь.

– Хорошо, пойдем.

Похоже, она удивлена, что я собираюсь с ней.

– Ничего? Если я пойду с тобой? – пытаюсь придумать вежливый способ сказать Мэй, что вряд ли ей стоит бродить одной, но тут она кивает. – Хорошо. Ты можешь… можешь идти самостоятельно?

Мэй снова кивает.

– Отлично. Хорошо, пошли. – Я машу, мол, давай вперед.

Не хочу выпускать ее из виду. Краски почти вернулись на лицо Мэй, но я не хочу рисковать.

Мы медленно выходим из клуба в теплый ночной воздух. Оглядываю улицу, пытаясь сориентироваться. Я провел в деловом центре Лос-Анджелеса меньше двух часов за всю жизнь, поэтому сказать, что я не знаю, куда идти, будет большим преуменьшением. Квартал пуст, за исключением нескольких бездомных, торчащих рядом с магазинными тележками на другом конце улицы. По соседству примостился какой-то мутный бар. Синий тент над входом разорван и грязен. Я смотрю в глаза парню, сидящему на стуле рядом с дверным проемом, и он смотрит на меня в ответ.

Оборачиваюсь к Мэй. Она позади меня, шаркает ногами. В свете уличного фонаря кажется… сексуальной.

Господи, да что со мной не так?

Мысленно отвешиваю себе подзатыльник: как можно о таком думать, когда она стоит там, совершенно несчастная? Я придурок. На самом деле я хотел подумать, что она снова выглядит хорошо, почти нормально.

– Куда ты хочешь пойти? – В ушах звенит после клуба, и мой голос звучит намного громче, чем я предполагал.

Она пожимает плечами.

– Хорошо… – Достаю свой телефон и открываю гугл-карту, пытаясь выяснить, есть ли что-нибудь стоящее в окрестностях черт-возьми-где-мы-там-находимся. – Может, попытаемся пробраться в этот бар? – киваю в направлении входа, и вышибала хмурится еще сильнее. Я морщусь. Что я несу? У меня нет поддельного удостоверения личности. Боже, Зак, перестань быть таким придурком.

Мэй бросает туда взгляд и качает головой. Я с облегчением вздыхаю.

– Ладно… дай посмотрю… – Отчаянно пытаюсь что-то придумать, прежде чем ей надоест или она вспомнит, что должна меня ненавидеть. – Конор упомянул об одном месте, пока мы сюда ехали, это недалеко. Ты как, пройтись сможешь? Или вызовем такси? – Мэй кажется более устойчивой, но я бы предпочел, чтобы она не рухнула на полпути.

Она переминается с ноги на ногу и вздыхает. Затем говорит, впервые с тех пор как мы вышли на улицу. Она словно не может полностью контролировать мышцы горла, потому что ее голос прорезает ночной воздух.

– Можно пешком! – И сама удивляется, как громко вышло.

Я мнусь, не совсем веря ей, не зная, что делать. Она немного хмурится, когда я продолжаю стоять, будто хочет просто убраться отсюда. Ее руки сжаты в кулаки, но дрожат. Мэй смотрит на меня и начинает идти. У меня нет выбора, кроме как последовать за ней. Стараюсь держаться поближе, просто даю понять, что я здесь, если ей понадоблюсь.

Большую часть пути мы идем в тишине, мимо баров, разрушенных зданий и разношерстной публики: старики в дорогих костюмах, люди, стоящие в очереди, чтобы послушать группу, и множество бездомных. На улице чертовски жарко и душно. В небе собираются облака, и, похоже, впервые за долгое время может пойти дождь. Мэй несколько раз останавливается, обхватывает себя руками и смотрит в небо. Хочу протянуть руку – заземлить ее своим прикосновением, – но не знаю, поможет ли это ей или она взбесится и ударит меня по лицу.

Примерно десять минут спустя внутри нее что-то меняется.

Она выглядит не так, будто через силу тянет свое тело по улице, а скорее вновь обретает контроль над собой. Моргает раз, другой, словно впервые после ухода из клуба фокусируется на мире вокруг. Наконец без предупреждения останавливается посреди тротуара.

– Зак. Куда, черт возьми, мы идем?

Я краснею. Рад, что она больше похожа на себя, но теперь, когда придется вслух сказать, куда мы идем, понимаю: выбранное мною место может показаться ей занудным. Но ничего другого мне на ум не пришло… да и кого я обманываю – я и правда отчасти зануда.