Книга Хроники Люциферазы. Три корабля, страница 15 – Наталья О'Шей

– И что же вышито на вашем плаще? Простите, в момент проводов на Ночную сторону и тем более в момент вашего чрезвычайно яркого возвращения я как-то не рассмотрел этот нюанс.

Кривится в саркастической улыбке.

– Вы смеетесь, командор Азриэль? Конечно же, драконы. Золотые драконы в сером поле, с белым меандром по кайме.

Действительно, сам мог догадаться, что у них в Особом Отделе, несмотря на секретность, все изрядно в лоб. Если у девушки вышиты на плаще драконы – понятно, эти умники послали ее налаживать контакты с драконами, железная же логика.

– И вы не надевали этот плащ в лагере до Испытания? И простите, я обязан спросить, не покидали ли вы лазарет или каюту без разрешения докторов Минамото и МакКуина до сегодняшнего дня, когда явились пред мои очи?

Тут Нансен изрядно озадачен.

– В смысле? Надеть плащ нойты вне практической работы по пространственно-временной трансгрессии – это грубейшее нарушение военно-научной этики, практически святотатство, и карается чрезвычайно строго, вплоть до разжалования. Мне бы никогда не пришло в голову ничего подобного! И послушайте, Азриэль, я отлично знаю, что вы извели вопросами о моем самочувствии и Инари, и обоих наших докторов, в то время как я пытался собрать к себе тень и лоа, вам ли не знать, каково мне было. К чему вы клоните? Чего на этот раз не знаю я?

Вскочил, стою, упираюсь ладонями в стол, нависаю над Нансеном. Все у меня в голове наконец сплелось на удивление ясно, и открывающиеся перспективы одновременно пугают и восхищают.

– Вот теперь вы как будто не понимаете, о чем я! Вас видел я, вас видел Лавкрафт, и не по одному разу. Вы начали появляться и пропадать в эффекте мерцания почти сразу после высадки, возникая то в одном, то в другом месте лагеря, в том числе во время вашей реабилитации после Испытания. Я, понимаете, сначала думал, что акклиматизация, галлюцинации, вот это все, но после вашего появления в плаще я понял, чей силуэт я вижу – вашу осанку, простите, трудно перепутать с чьей-либо. Скажите же мне, это значит то, что я думаю? Скажите!

Советник тоже вскочил и возбужденно забегал по каюте. Распотрошил пальцами гладкую косу, забормотал возбужденно:

– Это значит что у меня все получилось получится это значит что и для человека шаг назад намного больше чем на Старой Земле это значит что я сама могу шагнуть во времени и пространстве такого еще не удавалось ни одной нойте да это идеальный полигон Люцифераза идеальный полигон, но без драконов ничего не получилось не получится мне надо идти мне необходимо срочно идти мне надо их найти мне нужен контакт у нас же все получится получилось полигон-дракон дракон-полигон!..

– Да приведите себя в порядок, заканчивайте представление, черт вас возьми! – рявкнул я. – Я не был никогда знаком ни с одной нойтой, но не думаю, что в ваш отряд берут истеричек. Припадки вам вовсе не к лицу! Не такого советника Нансена я знал, когда мы стартовали со Старой Земли, и нынешняя ваша ипостась не сказать чтобы сильно радовала и вызывала доверие. Гисли, соберитесь уже. Я скажу вам, что у нас действительно получится, если вы и правда хорошая нойта. А вы – хорошая, и даже, возможно, превосходная, судя по тому, что мы тут видим. Вы являетесь нам тут из будущего уже два месяца, вы спасаетесь с Ночной стороны глубоко нетрадиционным способом, вы не плавитесь и не распадаетесь на молекулы в чреве дракона. У меня есть к вам предложение, как доказать Особому Отделу, что вы самая лучшая нойта, лучшая из всех, кого когда-либо этот отдел видел. Более того, это приказ начальника экспедиции.

Вы вернетесь с драконами в момент испытания сэра Росса и вытащите его. Живым.

Гисли один раз хлопнул глазами на манер своих друзей-драконов, схватил фуражку, оперативно закрутил косу вокруг головы, фуражку натянул, вытянулся по стойке смирно, тихо сказал: «Разрешите выполнять?» – и по моей команде четким шагом отправился прочь из каюты и вниз по трапу. Обе его тени тоже чеканили шаг.

Господи, что я натворил? Пожалуйста, не позволь мне надеяться.

Вышеприведенный отрывок представляется исключительно важным, поскольку дальнейшие фрагменты бэклога командора Шеклтона более не содержат столь продолжительных диалогов и скорее являют собой описания отдельных фрагментов задуманного им и советником Нан-сеном невозможно смелого эксперимента. Мотивация Шеклтона – вернуть адмирала Росса – вполне понятна, но все еще вызывает сомнения причина, по которой советник Нансен пошел на сотрудничество в этом плане. У нойты такого ранга были все полномочия для того, чтобы продолжать работу по прямому контакту с «драконами» на Люциферазе и даже, при необходимости, напрямую выполнять указания Особого Отдела, не отчитываясь в том начальнику экспедиции (которым на данным момент стал Шекл-тон). Однако следующие разрозненные фрагменты бэклога командора, которые нам удалось расшифровать, убеждают нас в том, что советник Нансен определился для себя с тем, что для него истинно важно на этой планете.

NB – Поскольку советник и в экспедиции, и в данном исследовании впервые появляется в мужском гендере, мы решили и в дальнейшем описании использовать лингвистически в его отношении мужской род. (Прим. Ноэль О’Шей.)

Советник Нансен стал подозрительно тих и послушен Советник Нансен стала подозрительно тиха и послушна. Ходит к драконам строго по расписанию, докладывается об успехах – сегодня удалось переместиться на две лиги к северу с подъемом вверх на девять локтей, вчера в скалах у обрыва получилось отшагнуть на три дня назад и чудом умудриться не столкнуться с Тедди, который именно в тот момент, как оказалось, высматривал там металлозайцев (хотя говорил, что пошел к воронам инспектировать их успехи виноделия!), а послезавтра (!) случился грядет невиданный успех – при помощи коллективной свертки целых трех драконов советник наконец связал в единственно правильном порядке всю необходимую пряжу пространства-времени и продвинулся на сотню метров вперед и на два дня назад. В действительности это означало то, что зеленоватый от усталости, но очень довольный собой Нансен материализовался в адмиральской каюте прямо у меня перед носом в восемь вечера. Мы с Колумбом как раз открыли бутылочку ГленНаГелта восемнадцатилетней выдержки, и очень хорошо, что открыли, потому что такое зрелище на трезвую голову переварить было бы сложновато. Одно дело свертки, которые я уже наблюдал вне пределов лагеря; думал, что даже стал привыкать к дымящемуся, стеклянному скольжению воздуха и поверхностей внутри воронки. А тут в мини-смерч неожиданно скрутился не только воздух внутри каюты, но и замечательная дубовая столешница, и пепельница на ней (я успел выхватить Колумба), и из него на ковер перед моим креслом вывалился Нансен – коса растрепана, лихорадочный румянец на щеках, глаза плотно закрыты. Довольно быстро пришел в себя, поднялся, отряхнулся, отчитался по всей форме.