Онлайн книга «По закону столичных джунглей»
Дальше все завертелось, как на детской карусели. То ли сознание Люськи было затуманено от постоянной боли, то ли еще что, однако в воспоминаниях от собственных родов осталось лишь несколько картинок, последовательно сменяющих одна другую. Родзал внезапно наполнился людьми, ее кровать трансформировали в кресло и помогли Люське правильно в нем разместиться. И, наконец-то, была дана команда тужиться — потому что терпеть больше Люська не могла. Вопреки ожиданиям, потуги принесли не боль, а невероятное облегчение. — Молодец! Все делаешь правильно! — похвалил ее кто-то, чьего лица она не видела. И уже на третьей потуге Люська вдруг услышала плач ребенка, а затем ей вдруг стало легко-легко, живот словно опал, и на руках у врача оказалось крошечное розовое тельце. Люська смотрела на маленького человечка и отказывалась верить в то, что это она его сейчас родила. Младенца положили ей на живот, и Люська растерянно пролепетала: — А… что мне надо делать? Вокруг засмеялись. — Ну, самое главное ты уже сделала, — проговорила Надежда Тихоновна. — Теперь расслабься и отдыхай. Молодец, отлично себя вела, даже не пикнула. Малышка закричала. Люська увидела, как обиженно у девочки дрожит в плаче нижняя губка, и ее словно ножом по сердцу полоснули. Слезы против воли хлынули из ее глаз. — Это еще что за новости? — удивилась акушерка. — Почему она… плачет? — выговорила Люська еле слышно. Все снова расхохотались: — Так плачет — это же нормально! Отличная здоровая девочка… Затем ей перерезали пуповину, и ассистенты унесли крошку на пеленальный столик. Люська следила за ними хищным взглядом, как тигрица, у которой отняли детеныша, готовая разорвать любого, кто причинит ее детке боль. — Позвать твоего мужа? — наклонившись к ней, спросила акушерка. Люська вытаращилась на нее и некоторое время тупила, пытаясь сообразить, кого она имеет в виду. Затем поняла — да Мишу же!.. Все принимали его за мужа, потому что это он привез ее в роддом и теперь дежурил за дверью в коридоре. — Нет, нет, не надо звать! — испугалась она, представив, как выглядит сейчас, распятая на этом кресле, потная и измученная. — Мне нужно… принять душ и переодеться. Все опять засмеялись — ей-богу, складывалось впечатление, что Люська находится не в родзале, а на игре КВН. — Вес — три двести, рост — пятьдесят сантиметров, — донеслось тем временем от пеленального столика. — Как назовете, мамаша, уже решили? — Алеся, — счастливо выдохнула Люська. Она думала, что все самое страшное уже позади, но тут к ней подступились врач с акушеркой и потребовали еще немножко потужиться, чтобы вышла плацента. А дальше предстояло зашить один небольшой разрез, который ей, оказывается, сделали в процессе родов. Вот это уже было по-настоящему больно, и Люська периодически вскрикивала. Слава Богу, мучения продлились недолго. Потом дочку снова поднесли к ней и приложили к груди. Однако малышка только лизнула сосок, а потом тихонечко захныкала. Затем Люське помогли перебраться на каталку и повезли в палату. Остаток дня прошел как в тумане. Дочку увезли в детское отделение, поскольку в первую же ночь Люська едва ли была способна на то, чтобы присматривать за малышкой и заботиться о ней. Ей самой нужен был уход. К счастью, с Люськой находился верный Миша, которого медперсонал упорно принимал за ее мужа. — Ты уже видел Алесю? — спросила у него Люська. — Да, мне показали, — кивнул он и выставил вверх большой палец. — Меня, правда, все называли папочкой, но я уж не стал их разубеждать. Отличная девчонка, просто красавица! Я даже успел ее немного поснимать. Ты молодчина, Люсь! — Поснимать? В смысле — пофотографировать? — удивилась Люська. Ей эта мысль даже не приходила в голову. — А зачем? — Пожалуй, ты единственная мамаша двадцать первого века, которая не собирается выкладывать фотографии первых минут жизни своего ребенка где-нибудь в соцсетях или на мамском форуме! — подколол ее Миша. — Ты же знаешь, я не сижу на таких форумах, — пожала плечами Люська. — Меня они пугают… — Это ты сейчас так говоришь, — подмигнул ей Миша. — А может, через недельку-другую начнешь вести активные Интернет-дискуссии на тему «мы пописали», «мы покакали», «мы покушали титю» и «у нас газики»… — Фу, — Люська передернулась всем телом. — Если заметишь, что со мной начало происходить нечто подобное… Даже если я просто начну использовать вот это дурацкое «мы» по отношению к ребенку… пристрели меня, пожалуйста, ладно? — Ладно, — серьезно пообещал Миша. — Но в любом случае, фотографии новорожденного должны быть в каждом семейном архиве. Люсь, дети так быстро растут… Уже через неделю Алеся будет выглядеть совершенно по-другому. — Да, я как-то об этом не подумала… — Люська откинулась на подушку. — Спасибо тебе, милый. — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он, осторожно убирая прядь волос у нее со лба. — Мне кажется, я пока не до конца осознала, что произошло, — призналась она. — Вообще, я сейчас еще плохо соображаю… Видимо, это отходняк от сильнейшего шока. Сил нет даже на то, чтобы просто двигаться… Хочется просто лежать, лежать, лежать, как тюлень. А еще я, как ни странно, дико хочу жрать. — Чего ж тут странного, время шесть часов вечера, а у тебя с утра во рту ни крошки… Но, думаю, тебе скоро должны принести что-нибудь поесть, — обнадежил Миша. — Если хочешь, я могу спросить у медсестры… — Спасибо, Миш, — прочувствованно произнесла Люська. — Ты столько для меня делаешь… Мне даже неловко. — Да ну, перестань, — он с досадой поморщился. — Иначе это мне будет неловко. Некоторое время помолчали. — Ты сейчас такая красивая, — произнес вдруг Миша, глядя на нее. Люська обиделась. — Дурак… — Ну вот сразу и дурак. А я, между прочим, серьезен, как никогда. Тебя сейчас Для обложек снимать можно, поверь профессионалу. В тебе какой-то внутренний свет появился… — Ладно, Миша, — вздохнув, сказала Люська. — Ты, наверное, поезжай домой. Ника ждет… — А ты что будешь делать? — Я так устала… Наверное, поем и сразу вырублюсь. — Я завтра приеду с утра. Что тебе привезти? Может, какую-нибудь книжку? Или журнал? — Не стоит, наверное. Через три дня, если все хорошо будет, меня выпишут. Ну, а если уж совсем заскучаю — телевизор посмотрю. В ее палате действительно был телевизор. Вообще было очень уютно, светло и мило. Обстановка больше походила на гостиничный номер, чем на больничную палату. — Ну ладно, — сказал Миша, поднимаясь. — Если ты уверена, что справишься… До завтра, — он поцеловал ее в щеку на прощание и ушел. Люська закрыла глаза, но покой ее снова нарушили — медсестра принесла ужин. Несмотря на то, что Люська была ужасно голодна, съесть много она не смогла, ее внезапно затошнило. Ограничившись сладким чаем с булочкой, Люська оставила остальную еду на подносе нетронутой. |