Онлайн книга «Марионетка для вампира»
|
— Куда его? Я и не заметила за паном Ондржеем пана Драксния с огромной коробкой. Обещанный свадебный торт? Только если со стриптизершей! — Отдайте его моей жене, — выдал барон сухо, садясь после приветствия обратно за стол. — Она решит к интерьеру которой из комнат он подходит. Что там? — почти что вырвалось из моего рта, но пан Ондржей перебил мои мысли восклицанием: — Как вы можете! Он же человек! Тут я вскочила со стула. Пусть мне и надлежало сидеть, дожидаясь, когда гость мужского полу подойдет ко мне сам, чтобы выказать почтение как хозяйке дома. — Что это? — А вы откройте! — полоснул меня злым взглядом пан Ондржей, и барон тут же оказался на ногах. — Я попрошу сменить тон, когда вы, пан Северов, говорите с моей женой! — Барон ему больше не тыкал. — Ваша жалость к этому зверю переходит все мыслимые границы! Ян убил вашу сестру! — Что там? — уже почти завизжала я, и пан Драксний с шумом опустил коробку на пол. Прямо у моих ног. — Пан Кржижановский, — буркнул дракон, и я отпрыгнула от стула. — Да Боже ж ты мой! — взревел барон. Затем в два шага пересек столовую и содрал с коробки веревку, и, когда опустил одну из сторон, я завизжала, даже не прикрыв рот ладонью: из коробки на меня глядели желтые глаза. — Это чучело! — подскочил ко мне карлик, точно испугался, что от страха я шмякнусь сейчас в обморок. — Хвост отрезан и пришит обратно. Больше не рыпнется. — Надо было его все же сжечь, — выдал флегматично дракон и прошаркал к своему стулу. Барон полностью высвободил волка из коробки и взял на руки. — Это из его шкуры? — шепнула я уже со стула на ухо карлику, но ответил барон: — Мы решили не утруждать тебя созданием новой куклы. И, думаю, в привычном обличье его душе спокойнее. — Спокойнее, — повторила я как робот. — Можно убрать его отсюда? Так будет спокойнее мне… Во рту уже сделалось противно. Хотелось воды и на воздух. Барон сунул волка в подставленные карликом руки, и тот убежал. Чуть ли не вприпрыжку. Я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. — Вэселе Ваноцэ! Я открыла глаза и тоже пожелала пану Ондржею Веселого Рождества, хотя весельем за этим столом и не пахло. Чем пахло, так это хвоей от живого венка вокруг горящего даже сейчас, днем, подсвечника. — Откуда берутся оборотни? Я отправляла вопрос в пустоту, не надеясь на ответ. — Все в этом мире от Бога, пани Вера, — пан Ондржей занял свободный стул. — Но даже Бог был рожден женщиной. Я сжала губы и уставилась в пустую тарелку. — Они рождаются случайно, — проскрипел пан Драксний. — Если бы знать заранее, как их распознать, то их убивали б еще в колыбели. Но, увы, до тринадцати лет они ничем не отличаются от прочих детей своего возраста, а потом… Потом… Ну да ладно… Одного больше нет. — А остальные? — не унималась я. — Пани Вера, ну вы как маленькая! — пан Ондржей аж кулаком по столу стукнул: — Куда в городе волку деться? Пристрелят… И как подростку одному из города в деревню смотаться? Еще и голым? Сидят такие по психиатрическим лечебницам, пока вдруг не появляется там волк… Один меткий выстрел охранника и будто ничего и не было… Яну очень хорошо было в деревне… Он теперь смотрел в тарелку. Я тоже уставилась в свою. Зря барон так. Кажется, у бедного лиса, кроме волка, никого в жизни не было. — Ондржей, — барон начал тихо, но вздрогнули оба: и чех, и я. — Ты забыл, что такое свобода, но ты вспомнишь. Ты начнешь жить. Тебе нет еще сорока. Тебе надо завести семью. Ты можешь найти в себе силы забыть про то, что знаешь. Сестра твоя успокоилась, о ней можешь больше не тревожиться. Работа у тебя будет, и я уверен, ты подберешь осенью достойную команду, чтобы создать музей, который вы все хотели. Карличек и Вера помогут тебе в этом. А пан Драксний… Барон осекся. Мы все трое теперь смотрели на старика, у него единственного тарелка не была пустой — на ней стояла кружка с молоком! — Продолжайте, Милан, продолжайте… Вчера вы отлично потренировались… Барон резко поднялся и вышел. Я вскочила со стула, но не сделала от стола и шага, потому что заговорил пан Ондржей: — Рождество нынче воистину веселое. Какую гадость вы сказали барону, пан Драксний? Старик молча пригубил молоко. Чех чуть ли не ногой отшвырнул стул и вылетел в ту же дверь, за которой минуту назад исчез барон. Я села на свое место. Пан Драксний поднял на меня мутный взгляд. — Вам очень к лицу гранаты, пани Вера… Хорошо, что я уже сидела. Иначе тоже сдала бы стометровку. Однако пан Ондржей уже прибежал обратно, облокотился на стол и заорал прямо старику в ухо, будто сомневался в слухе дракона: — Мне не нужны ваши деньги! Я не возьму от вас даже золотой песчинки… — А на какие шиши вы, милый, собираетесь строить свой музей? — перебил его пан Драксний обычным тихим голосом. — Мне не нужны ваши деньги! — продолжал орать чех, будто не слышал вопроса. Хотя нет, слышал. — Я возьму кредит. А ваши деньги мне не нужны… — Мне они тоже не нужны… Деньги! — дракон зыркнул на чеха огненным взглядом. — Женитесь! И я подарю их вам на свадьбу… Пан Ондржей отпрянул, выпрямился и прошипел: — В сентябре непременно. Сейчас невеста занята. — Ей положено три года скорбеть по мужу. — Поскорбит три недели! Пан Ондржей отступил еще на шаг. Затряс головой, озираясь затравленным зверьком. Он весь сжался, и костюм вдруг мешком повис на его достаточно массивной фигуре. — Уймитесь же наконец, звери! Даже в Рождество в вас не просыпается совесть! Мы — люди, слышите? Мы — люди! Мы не куклы. Хватит нами играть… Вера! Он вдруг метнулся ко мне и схватил за руку. От неожиданности я даже не попыталась ее вырвать! — Хотите уехать? У меня все ваши документы, хотите? Он вдруг плюхнулся передо мной на колени. Не встал, а именно свалился тяжелым мешком к моим ногам. Ворот рубашки расстегнут, галстук болтается… Отсутствовал всего минуту, но беседа с бароном получилась жаркой… А мне от нее становилось холодно. И мерзко. — Не хочу, — отчеканила я и вырвала руку, чтобы оттолкнуть чеха. — Ничего не хочу! И замуж за вас не хочу! Оставьте меня в покое! — Просите оставить вас в покое пана барона. Это его идея! Не моя! Тут уж я вскочила. И бросилась к противоположной двери. Но в ней оказался карлик. Он выставил вперед руки и прорычал: — Ради меня, Верка! Умоляю! |