Книга Мой домовой — сводник, страница 91 – Ольга Горышина

— Ну пойдем же, я покажу тебе! — тянул меня в комнату Глеб.

Рыжик не виноват, что у его папы полностью отсутствует такт. Виновата я, что не сорвала вместе с одеждой ценник, который он на меня нацепил. Вернее, перевесил с прежней любовницы!

На приоткрытой дверце шкафа висел пакет, а в пакете был…

— Костюм бизнес-леди! — громогласно объявил Глеб.

Играет роль папиного торгового представителя! А босс его до сих пор несет вахту на кухне.

Мне есть и так не хотелось, а сейчас я и крошечного кусочка не проглочу, плевать, что он там приготовил! И пусть несет на кухне бессменную вахту. На диван я его сегодня не пущу! Брошу подушку в ванну или в машину пусть идет спать… Только б подальше от меня! Без одежды я его устраиваю, а вот в одежде не то… Полное несоответствие имиджу респектабельного бизнесмена, да? Ну едрит-мадрид! Пусть сам в узкой юбке на парту перед шестнадцатилетними остолопами садится, придурок!

— Что? — переспросила я на всякий случай, вдруг испугавшись, что за злостью пропустила какую-нибудь ребенкину фразу.

— Бизнес-леди, — повторил Глеб по слогам.

Звук "л" он выговаривал лишь местами, и выходило у него больше "биснеседи". Вот бы шел его папочка по своему бизнесу далеко и надолго!

— Примерь! — не унимался Рыжик. — Мама сразу меряет…

Да не сомневаюсь! Ну и черт с твоим папочкой. Для тебя примерю, Малыш!

В пуританских Штатах до шести лет мальчики с мамами в общие душевые в бассейнах ходят, а мне лишь майку снять! И джинсы. Ему пока плевать, как баба без одежды выглядит. Впрочем, как и в одежде! Блуза, юбка, в которой лишний раз никуда не сядешь, пиджак на двух пуговицах. Сумочка… Черт, я их солить скоро начну! И снова в нее ничего не лезет. Хоть Ольге звони с вопросом, что, кроме помады, она в нее кладет?

Не доставало лишь колготок и туфель, но их я надевать сейчас не буду.

— Ну как, нравится?

Я обернулась, рассчитывая покрасоваться лишь перед Глебом, но узрела и его папочку. Запустить бы в него хотя бы этой сумочкой, но Веселкин заблаговременно загородился сыном, как щитом. Оба, переглянувшись и кивнув друг другу, подняли вверх большой палец с таким удовольствием, что у меня аж зачесался средний. Понятно, почему Витенька не встретил меня с работы, он репетировал с сыном мой прием.

— Настоящая лягушка, верно? — обернулся пятилетка к отцу со знанием дела.

Да, костюм был изысканного глубокого темно-зеленого цвета.

Виктор кивнул, едва сдерживая улыбку:

— Царевна-лягушка. Женщины каждое слово помнят. Кстати, — теперь бизнесмен глядел на бизнес леди в упор. — Там в сумочке персональный подарок от Глеба. Он сам выбирал, я не имею к этому никакого отношения.

Я тоже хочу научиться врать, не краснея! Но я краснею даже за чужую ложь. И у меня даже руки дрожат. Я еле щелкнула замком и чуть не выронила коробочку, которую вытащила двумя пальцами. Плетеная цепочка из желтого и белого золота с рубиновым кулоном и серьги к нему. Губы прилипли друг к другу, но я сумела разлепить их для вопроса:

— Когда вы успели сходить в магазин?

— Я забрал Глеба из садика, как только ты уехала, — проговорил Виктор, делая ко мне два шага. Третий, наткнувшись на мой взгляд, он сделать не решился. — Чего машинки зря гонять, в его возрасте пора уметь выбирать подарки для любимой женщины. Жаль, что мы так ничего и не выбрали. Прости.

— А это тогда что?

Я непроизвольно провела свободной рукой по бедру и вспыхнула, заметив, как туда же скользнул взгляд Виктора. Или чуть в сторону… к закрытым воротам. Живот скрутило, рот наполнился голодной слюной… Да, мне срочно нужен ужин… Еда притупит и другой голод, чуть-чуть… Хотя бы чуть-чуть, но только если монстр- старший перестанет на меня так похабно пялиться.

— Это лягушачья шкура, — он держал лицо, не улыбался даже глазами. — А рубины, чтобы ты не выглядела моей секретаршей. Завтра в одиннадцать у нас встреча с человеком, который, кажется, и в баню ходит голый, но в галстуке, а уж на пижаме у него точно галстук нарисован…

— Что за человек? — перебила я.

— Тот, кто будет заниматься оформлением бумаг для школы. Он подъедет завтра ко мне в офис.

Боже, и меня вот такой увидит сестра… Господи…

— Почему именно завтра?

— Потому что сегодня ты работала до восьми, а в девять он уже никуда не поедет.

— Витя, я серьезно спрашиваю!

— Ты чего кричишь?

Я даже опешила: я кричала? Возможно. От любой мало-мальской мысли о предстоящем разговоре с родней меня начинало бить мелкой дрожью.

— Прости. Это из-за Арины. Ты сказал, что я должна завтра с ней поговорить. И вот разговора в таком виде я себе не представляю.

— Ты выглядишь великолепно, — он приблизил губы к моему уху. — Но я тебя предпочитаю без одежды, — и, снова выпрямившись, заговорил в голос: — У Арины в час перерыв. Сходите в кофейню напротив. И не делай из мухи слона. А будете обо мне сплетничать, — Виктор вдруг щелкнул меня по носу. Не больно, но ощутимо. — Она останется без премии, а ты без сладкого… — он привалился ко мне лбом. — И я без сладкого. За то, что выбрал болтливую жену.

— Витя, ты можешь быть со мной хоть минуту серьезным?! — совсем не притворно возмутилась я, отталкивая его двумя руками, вместе с коробочкой с украшениями.

— Зачем ты все смешал? У тебя что, пожар?

Виктор снова привалился ко мне лбом и зашептал совсем тихо:

— Ты не представляешь, какой у меня там пожар. Но и в делах у меня горит. Я потерял шесть лет жизни и не собираюсь терять больше даже одного дня, — он стиснул мои плечи и закрутил головой, точно решил просверлить у меня во лбу дырку. — Где ты шлялась шесть лет назад? Почему я тебя не встретил? Какого черта ты связалась с Вадимом? Шесть лет, кошка! Шесть лет коту под хвост! — он сгреб меня рукой и припал к горящему уху: — Этот ребенок мог быть по- настоящему нашим, понимаешь?

Я отстранилась и заглянула ему в глаза — трезвые. Но что он опять несет?

— Витя, — я шептала, не желая иметь в свидетелях даже ребенка, который топтался на пороге, не понимая, чем это заняты взрослые, когда время его кормить и укладывать спать. — Шесть лет назад ты прошел бы мимо меня, даже не обернувшись. И вполне возможно где-нибудь и прошел. Питер — город маленький. Ты разве это не понял?

— Где ты была шесть лет? — повторил он, будто не слышал меня. Повторил громко, точно оглох от прилившей к голове крови, а Виктор действительно вдруг сделался красным, как вареный рак.

— Я училась преподавать детям английский. Ты знаешь, что такое Jerk?

— Знаю. Это я. Дурак!

— Это действительно ты: джуниор эдюкэйтид рич кид. Молодой образованный богатый парень. Так американские школьники вежливо говорят товарищу, что он несет чухню, полную… Говорят, от голода сходят с ума. Вы себя и меня кормить думаете?