Онлайн книга «Неизменная любовь»
|
Телефон чуть ли не полетел в стену. Придурок малолетний! Какое счастье, что я с ним не переспала! Об этом знал бы уже весь Питер! А может и Ярославль! Впрочем, Артем мог ответить без всякого подтекста — не мог ведь паренек подумать, что старая бабка вообразит себе подобное. Нет, некоторым после пятидесяти пяти зомбоящик противопоказан! Хорошо не сказал: мол, она еще спит. Да, я спала. Даже в одном с ним спальнике. Спальник двуспальный. И, ужас, морозоустойчивый — по моему телу не пробежало ни одной мурашки. Полдня я провела в магазине тканей. Выбирала цвета для штор, а потом в итоге поехала в салон и купила готовые. Помощь Артема очень бы понадобилась, но телефона его не было. Да я бы и не позвонила. Встала на стремянку и все сделала сама — при помощи сожженных нервов, такой-то матери и двух чашечек эспрессо из нового агрегата. Теперь все было в цвет, кроме спальника. Но покупать кровать я не буду — без понятия, какого размера брать матрас: полуторку или двуспальный. Березов не звонил уже который день. Мать думала, что я в Финке. Все было великолепно. Особенно в табачном дыму. Артем забыл сигареты. В пачке нашлась зажигалка. Я сидела посреди пустой комнаты в позе йога и изображала паровоз. Была бы выпивка, я б пила, но в ликероводочном магазине я не была. Увы… Завтра исправлю этот недочет. — Яна, ты где? Это было часов восемь вечера. Где я? В Караганде, Березов. Проснулся! — Я дома. Что тебе надо? — я ответила совершенно спокойно. Будто и не ждала все эти дни его звонка, как ненормальная. — Чтобы ты не врала! — Я дернула головой, чтобы прочистить ухо. Чего же так орать, я не глухая! — Где ты? — Я уже сказала тебе, что я дома. Пауза. Ну, угомонился? — Я дома. Где ты? Мое сердце забилось сильнее. Серия — неожиданно возвращается муж… — У вас слишком много домов, Вячеслав Юрьевич. Я у себя дома. Напрягите память или воображение. — Яна, ты на Звенигородской? — голос сделался тихим-тихим. — Да. И если спросишь, что я там делаю, я тебе отвечу — ремонт. Хочешь, чтобы я приехала к тебе домой? Да, я специально выделила голосом «к тебе». В груди поднималась неконтролируемая волна протеста. В трубке звенела тишина. Пауза. Недолгая. — К себе домой, ты хотела сказать! Снова орет? Замечательно. — Я сказала то, что хотела сказать. — И что ты сказала, прости за вопрос? — Констатировала факт раздельного проживания, — голос мой дрожал. Губы сделались горько-солеными. — Непонятно, что ли? — Яна, ты рехнулась? Судя по шуму, он хлопнул дверью. Входной? — Рехнулся у нас ты! — Я с трудом, но продолжала говорить. — Ты меня бросил, а не я тебя. Или орать… — Я тебя не бросал… Голос его скакал, как баскетбольный мяч. Он сбежал по лестнице, да? — Ты можешь называть бабушку дедушкой, но хрен у нее от этого не вырастет! Я вскочила на ноги. Он явно сейчас хлопнул дверью машины. — Ты думал, я буду ждать тебя, как Карлсона? Надеяться и верить? Не слишком ли ты самонадеянный, а, господин Березов? — Ян, ты можешь… помолчать? Он явно хотел сказать — заткнуться, но в последний момент передумал. — Если ты не хочешь слышать мой голос, то какого хрена звонишь? — Чего я делаю? Я звоню тебе… А что я сказала — звОнишь? Переобщалась с лимитой? — Следи за дорогой, идиот, а не за моими ударениями! Я сбросила звонок и рухнула на пол. Ну вот какого хрена! Господи, ну ведь даже не позвонил! Сволочь! Я ударилась лбом о деревянный пол. Глаза, полные слез, перевесили голову. С трудом соскребя себя с пола, я прошла в ванную умыться. На марафет не было сил. Джинсы, футболка — все, как он не любит. И плевать я хотела на его вкусы! Уже поздно. Дороги пустые. Он гонщик. Но все же не стоит гипнотизировать дверь. Но я стояла в коридоре и моргала от напряжения. Ключей у него нет. Позвонит в звонок. Подойду к двери и спрошу, кто там? Кто, кто? Конь в пальто. Козел и без пальто. Почти две недели… Звонок ударил в барабанные перепонки и парализовал тело. Стук, настойчивый, вернул его в движение. Но язык остался нем. Я просто повернула замок. Дверь он толкнул сам. Букет бросил. Я ведь не могла не поймать. Руки сжались вокруг талии. Сильные руки. Подняли вверх. Прокружили, не знаю. Перед глазами все плыло. От слез. Что я хотела сказать, забыла и уже не вспомню. — Ты знаешь, дура, что я тебя ненавижу? Ты знаешь? Он будто не знал, что отвечать с полным ртом нельзя. А во рту у меня были его губы. Значит, я поцеловала его первой. Огромная прихожая сжалась вокруг нас — я отбила локтями все ее углы. Что мы искали? Дверь? Куда? Он не знал планировки квартиры, а я прекрасно знала, что искать здесь нечего. — Слава, блин, я вся в синяках буду… Его губы замерли на моей щеке, потом он отстранился. — Да мне убить тебя хочется за этот час! — А мне — тебя, за все две недели. Гад! — Прикуси язык! — Сейчас я тебе его прикушу! Я продолжала висеть на моем законном гаде, не ощущая ни рук, ни ног — все болталось в воздухе, или вообще парило в безвоздушном пространстве. Поцелуй был слишком долгим, чтобы помнить, что такое дышать… — Можешь, не искать, я сплю на полу. — А я ничего и не ищу… И он поставил мне подножку — я не удержалась и рухнула на спальник. Он его все-таки нашел. — Девочка должна носить платья, сколько раз повторять… Но он сумел справиться с молнией на моих джинсах. Я не помогала ему, все держала в ладонях лицо — побрился в дороге, гад! Думал, что я встречу его с поцелуями… Сволочь! И мне безумно захотелось его оттолкнуть, ударить — я даже вскинула ногу, но, оказалось, лишь для того, чтобы сбросить с пальцев повисшую на них штанину. — Те девочки, у которых есть мальчики… — простонала я, вытягивая руки, чтобы лишиться футболки одновременно с лифчиком. — А мой дядечка непонятно где шлялся две недели! — Все ждал, чтобы ты к нему приехала… Но это, сейчас вижу, не входило в твои планы! Он стянул футболку, а слаксы упали с него сами по себе, хотя им было, на чем задержаться. Ни о какой раскачке не шло и речи. Это не было актом любви, это было продлением контракта на владение телом — с обеих сторон. Наши объятия давно не были такими крепкими, такими скользкими и такими нежными одновременно. Я не могла молчать, и даже сквозь поцелуи прорывались мои стоны, звучавшие в унисон с его хриплым дыханием. А потом все замерло, часы перестали отсчитывать секунды. Земля остановилась. Однако на этот раз мы решили не спрыгивать с нее, а дать нашей планете еще один шанс. Или все-таки прелюдия была? Длинною в две одинокие недели… |