Книга Ее нежеланный лорд, страница 16 – Оливия Штерн

– Шарлин, – позвал он тихо, – я очень надеюсь, что знание о моей связи с семьей Эверси уйдет вместе с тобой в могилу.

– Зачем вы мне это говорите? Я похожа на дурочку? – женщина усмехнулась. Потом, сообразив, что между ними уже ничего не будет, подхватила со спинки стула шаль и закуталась в нее.

– Хорошо, – пробормотал Рой. И непонятно было, что именно хорошо – то ли молчание Шарлин, то ли ее понимание того, когда не нужно докучать мужчине.

«С Бьянкой так не выйдет, – он мысленно усмехнулся, – эта бестия будет наседать до тех пор, пока своего не добьется».

Усталость и плотный обед делали свое дело. Веки отяжелели, и Рой сдался.

– Я вздремну часок, – сказал он, – разбудишь. У меня сегодня еще две важных встречи.

– Хорошо. – Шарлин улыбнулась и погладила его по руке.

– Но ты можешь мне рассказать… что-нибудь интересное, пока я еще не уснул, – Рой потянулся, – и да, вот еще… очень важно. Шарлин, не шатайся нигде после наступления темноты. Этой ночью убили девушку, и я не знаю, последняя ли это жертва. Будь осторожна. Если кого и принимаешь, то только здесь. Никаких выездов на дом, поняла? Скажешь Мими, что это мое распоряжение.

Тонкие пальцы Шарлин дрогнули, но она промолчала. И Рой, окончательно обмякнув, провалился в сладкую дрему, сквозь которую, впрочем, тихим журчанием просачивался голос Шарлин. Она рассказывала ему о том, что, оказывается, барон Фьерн предпочитает, чтоб в постели обязательно присутствовала блондинка с кнутом, а граф Лаври умоляет, чтоб его хорошенько отшлепали за то, что съел тайком все варенье на кухне.

* * *

Рой вышел от Шарлин отдохнувшим, и все происходящее уже не представлялось в таком беспросветно-черном свете, как с утра. У него впереди были еще две важных встречи, но все же Рой решил добавить к ним еще одну, не менее важную. Можно сказать, почти судьбоносную.

Шагая в нужном направлении, Рой приметил на углу цветочную лавку. На лакированной двери красовалась табличка с кокетливой и зазывающей надписью: «Лучшие розы Рехши только здесь». Рой хмыкнул и дернул на себя блестящую бронзовую ручку.

Он утонул в сладком, навязчивом аромате множества цветов. Они были расставлены в вазах на стеллажах. Пышные розы, остролистые хризантемы, лилии всех оттенков… И еще много чего, но Рой понятия не имел, как все это называется. Впрочем, он и не сильно расстраивался по поводу собственной неосведомленности в этом вопросе.

Навстречу вышла совсем юная девушка в темном платье с кружевным воротничком, присела в почтительном поклоне.

– Чем могу быть полезна, господин?

Рой еще раз окинул взглядом стеллажи.

– Мне… эм, что-нибудь красивое.

– Розы? Быть может, дополнить альстромериями? А может, вам больше подойдут флоксы?

– Просто розы, – буркнул Рой. Огляделся быстро, ткнул пальцем в первую же вазу: – Вот эти, белые.

А про себя решил, что, быть может, когда совсем состарится и будет отпущен с королевской службы тайного сыска, вот тогда и начнет изучать всякие там… альстро… впрочем, неважно.

– Упаковать? – профессионально поинтересовалась продавщица. – В наличии шелковые ленты ручной окраски и сердца из алого бархата для декора.

«Сердца, как же», – мрачно подумал Рой.

То, что он планировал, менее всего вязалось и с сердцами, и с какими бы то ни было чувствами, исключая давнюю, застарелую ненависть к людям, которые лишили его всего.

– Просто розы, перевязанные лентами.

– Какого цвета ленты? – с улыбкой спросила неугомонная девица.

Видимо, то ли она не понимала, что мужчине совершенно без толку задавать подобные вопросы, то ли, хм, в этот магазин заходили те мужчины, которые досконально разбирались и в сортах цветов, и в оттенках ленточек.

– Любые, пожалуйста. – Рой улыбнулся как можно более зловеще, пытаясь отбить у девицы всякое желание обсуждать рюши и бантики. – Поторопитесь, будьте любезны. У меня еще много дел.

Ответ ввел девушку в ступор. Наверное, и в самом деле в эту лавку хаживали мужчины совсем не такие, как Рой. Возможно, получившие великолепное образование. И, возможно, за всю жизнь не державшие в руках ничего тяжелее тех самых букетов и бархатных сердец.

Девушка подняла на Роя непонимающий взгляд, в котором уже блестели слезы, и прошептала:

– Но я не могу… так… обслуживать покупателей. Скажите хотя бы, какого цвета… у нее глаза. И я сама подберу оттенок ленты.

Глаза. Какие там у Бьянки глаза?

К великому своему стыду, и этого Рой не мог толком сказать. В свете магкристаллов… кажется, просто серые. А днем, на солнце… Голубые?

«Да, голубые. Очень холодные, как тень на снегу».

И рассердился сам на себя. Тень на снегу. Тьфу. Откуда вся эта романтическая чушь. Да и с чего бы ей быть голубой, этой тени?

– Обвяжите просто синей лентой, – выдавил он, – и пожалуйста, не задерживайте меня.

Дабы поторопить продавщицу, Рой вытащил из кармана бумажник и положил на прилавок гладенькую, недавно сошедшую с печатного станка ассигнацию.

Он понятия не имел, сколько стоят цветы, но по выражению лица девушки понял, что купюры такого достоинства она видит нечасто.

– Сдачи не надо, – добавил он и отвернулся к окну, мечтая поскорее отсюда выбраться.

А то – ленточки, цветочки…

Бьянка эти цветочки, скорее всего, в окно спустит. И права будет.

Отсюда до особняка графа Эверси было рукой подать, и через четверть часа Рой уже стоял на высоком крыльце, настойчиво колотя в дверь затертым до блеска молотком. Ему открыла темноволосая девица непонятного возраста, испуганно попятилась, но взяла себя в руки.

– Милорд. Вам назначено?

Рой, оттеснив девицу, прошел внутрь. И только потом заметил сквозь зубы:

– Нет, не назначено. Доложите графу, что лорд Сандор желает побеседовать.

– Сию минуту, милорд. – Служанка одарила Роя улыбкой, которую должно было считать ослепительной и чарующей, и быстро ушла, скрывшись за аркой холла.

Рой пожал плечами и прошел внутрь, с интересом оглядывая владения Эверси, которые в скором времени собирался сделать своими.

Ожидал он… большего, что и говорить. Тонкие трещины на потолке и стенах, отстающие обои давно утратили цвет, да и позолота изрядно вытерлась – все намекало на то, что дела у графа шли не лучшим образом. В холле были развешаны портреты членов семьи Эверси, Рой без труда нашел портрет отца нынешнего графа: светловолосый мужчина в темно-синем щегольском камзоле сидел в кресле, положив левую руку на подлокотник, а правой сжимая тяжелый набалдашник трости. Рядом с креслом стояли два мальчика, один беленький и розовощекий, а другой, сильно старше, – черноволосый и кареглазый. Худенький, длиннорукий. Все в нем говорило о предках с южных островов. Лицо у мальчика этого было открытым и добрым, руку он положил на плечо старого графа. И от вида этого уже не ребенка, скорее, подростка, под кожей растекался обжигающий яд.