Онлайн книга «Река моих сожалений»
|
– Алло. – От голоса Кристиана, от страха перед его ответом все вновь расплылось перед глазами от слез. – Здравствуйте! Э-это П-Питер… – Да, привет! – С-скажите, – я закрыл рот рукой, проглатывая крик отчаяния, – Колдер с вами не связывался? Я закрыл глаза, и от полученного невинного ответа почувствовал, как неоправданная последняя песчинка надежды раскалывает сердце пополам: – Какой Колдер? Я убрал телефон, чтобы Кристиан не услышал моих рыданий в ладонь. Это был конец моей истории. Конец меня самого. P. S. Все чудовища когда-то были детьми. – Как же жестоко вы с ним поступили, – повторял мистер Гриффин. За более чем шестьдесят лет работы он еще ни разу не попадал в такие истории. Трагические обстоятельства, перечеркивающие жизнь одних, чтобы дать жизнь другим. Но так ли это было на самом деле? Он не ждал долгих объяснений. Хватило бы и пары слов, оправдывающих того, кто лишил несчастного Питера Чекфила не просто человека, которого тот всегда искал и полюбил, но и желания двигаться дальше. Питер Чекфил уже никогда не сможет жить полноценной жизнью. – Я не думал, что все зайдет так далеко. «Это не оправдание. Ничто не сможет это оправдать», – порывался ответить Бенджамин, но струсил: он был обычным стариком, живущим в недорогой квартире в старом районе Лос-Анджелеса, а тот, кто сидел перед ним, – сыном состоятельного бизнесмена, способного лишить его дома и работы одним звонком. – Колдер… – начал было мистер Гриффин. – Я не Колдер, – прервал его юноша, поправляя свой пиджак. – Меня зовут Элтон. А Колдер – первое попавшееся имя в книге самых распространенных американских имен. Бенджамин поймал себя на том, что от страха сглатывал уже в четвертый раз. Он набрался смелости спросить у юноши за столом: – Так к чему все это было, если не секрет? Зачем вы все это устроили, а под конец подстроили собственную смерть? «Колдер» сдержанно улыбнулся, но улыбка быстро сошла с лица. Его окутывала пугающая, но привлекательная аура. Она держала юношу в красочной обертке, внутри которой – яд. Элтон встал из-за стола, принадлежавшего Бенджамину, и обошел его мрачный, скучный кабинет с голыми стенами и всего парой ярких грамот. – Я всю жизнь хотел быть свободным от дурацких обязательств, но еще в детстве мне сказали: «Ты откроешь собственную фирму. Мы тебе в этом поможем». А меня тянула улица с ее пороками. Поначалу я поддавался своим соблазнам, так и влез в наркотики, но родители быстро поставили меня на ноги, думая, что выветрили из моей головы всю юношескую дурь. Даже нашли мне невесту. Вот только мне по-прежнему чего-то не хватало. Он остановился у грамот и развернулся. – Я действительно завязал с наркотиками, но меня не покидала идея начать жизнь сначала. С улицы. Так под вымышленным именем я попал в Лос-Анджелес, в PRIVATE CLUB, где встретил человека, спутавшего мне все карты. – Взгляд «Колдера» наполнился печалью. – Но этот человек был непохож ни на кого другого. Поэтому я… к нему… Он спрятал руки в карманы и отвел взгляд в сторону. Не всем чувствам суждено стать достоянием чужой памяти. Есть те, которые становятся частью только тебя, твоим маленьким сокровищем. И поделиться ими – все равно что разориться. – Родители меня быстро вычислили через газеты. Я знал, что невозможно вести двойную жизнь с одним лицом, но осознание того, что меня могут поймать в любой момент, лишь подстегивало меня, и я продолжил игру. – Он усмехнулся сам себе, но его взгляд выражал глубокую печаль, которую не могла скрыть ни одна хитрая, самодовольная улыбка. – Только вот оказалось, что это не игра, а реальность, в которой я хотел бы остаться… но не могу. К двери приближались шаги. Для «Колдера» они были последним звонком часов, оповещающих: дивная сказка под названием «свобода» закончилась. Но свободой чего она была? Мыслей, чувств, души, личности. История, обреченная на трагический конец, и любовь, не получившая достойного финала, заканчивались всего из-за одной вещи: в жизни так не бывает. Само мироздание не устроено так, чтобы осуществлять наши мечты, а стечения обстоятельств, складывающихся из желаний более властных людей, не позволяют вздохнуть и жить так, как хочется тебе. Далеко не все способны справиться с трудностями и потому проживают несчастную жизнь, под конец которой нечего вспомнить, нечем похвастаться и нечему порадоваться. А «Колдер» был лишь невольным рабом построенной другими людьми системы. Ему не скрыться и не отвертеться от написанной родителями судьбы. Уже сейчас он садится в машину, чтобы поехать в аэропорт и улететь в Пенсильванию. Уже через полгода он женится на выбранной его родителями нелюбимой девушке. И уже через несколько лет займется делом, к которому не лежит душа. Но так напечатано в сценарии. Так следуй же ему, «Колдер», раз не можешь найти смелости пойти против системы, раскрой свои ладони и дай бабочке – предвестнице желанной жизни – навсегда улететь. Ты уже никогда ее не поймаешь, если только она не смилуется и не вернется. – Ну что, Элтон? – начал отец, сидя на переднем сиденье. Но сын не поднял взгляда. – Ты достаточно нагулялся перед тем, как стать ответственным человеком? Музыка – ерунда, а люди, которых ты встречал, – лишь временные, тонущие в грязи создания. – Ты пойми нас, – добавила мать. – Это все юношеское. Оно пройдет. Мы не можем позволить тебе застрять в этом. Ты больше никогда не встретишь этих людей. Нужно двигаться дальше… Ты что, плачешь? «Колдер» качнул головой, сохраняя из последних сил безмятежный вид. Но дрожащие губы и наполняющиеся слезами глаза заставили мать замолчать. – Плачет? – угрожающе повторил отец. – Нет, мне показалось… – Настоящие мужчины не плачут. Слезы – проявление слабости. Ты парень из уважаемой семьи. Скоро у тебя будет своя семья, дети. Ты должен быть сильным. Мать устало вздохнула. Речи, передаваемые из поколения в поколение, надоели даже ей. Откинув свой хлопковый бежевый шарф, она оглянулась на сына и увидела в его глазах все ту же пустоту. Материнское сердце не вынесло догадок и переживаний: – Ты выглядишь хуже, чем когда уходил. Но скоро все встанет на свои места. – Оно никогда и не было на своих местах. «Колдер» отвернулся к окну. – А знаете, что самое трагичное? Родители замерли. «Я действительно любил его», – правда стоила бы ему года, потраченного на лечение от собственной сущности. Он выбрал другую правду: – Я больше никогда не буду по-настоящему счастлив, как тогда, в Айдахо. |