Книга Второй шанс. Книга 3, страница 37 – Юлия Ляпина

Только тут я сообразила, почему дом поделен пополам. В случае наплыва гостей можно отделить «женскую» половину, или напротив, топить меньшую часть, не расходуя дрова.

Кажется, от усталости я уснула сидя на лавке, потому что проснулась от дружного смеха: гномы уже наелись, скинули верхние теплые кафтаны и наблюдали за попытками Мартина стянуть с меня сапоги. Вбитые в школе телохранителей навыки прорывались даже сквозь полусон-полуобморок – нога уворачивалась от крепких гномьих ладоней, выписывая в воздухе кренделя.

Заметив, что я уже проснулась, Мартин буркнул, скрывая смущение:

– Ужинать будешь?

– Буду! – Я осторожно встала, помня свои падения в гномьей деревне, и пошла умываться с дороги.

Заботливый ювелир указал мне закуток, отделенный от остального пространства дома кожаной занавеской. В полутемном углу обнаружилась лохань, полотенце и горшок почти остывшей воды. Умывшись и растеревшись, я почувствовала себя бодрее. Захотелось есть. Щи, кусок хлеба, пара соленых огурцов – все дожидалось меня на столе.

Гномы-сопровождающие наевшись и выкурив по трубочке уже ушли спать, а мы с Мартином еще сидели, любуясь затухающими углями за приоткрытой заслонкой, и негромко переговаривались.

– Ини, а, может, все же вернешься? – спрашивал гном, покусывая мундштук своей любимой трубочки.

Обычно друг курил в моем присутствии не стесняясь, но теперь, из опасения перед моей, следующей за тем реакцией, все гномы отходили курить подальше. Только привычка сильна, вот и грыз Мартин мундштук, чтобы не думать, чем занять руки.

– Куда? В школу? Или снова сопровождать караваны, с животом наперевес? – ерничала я, пряча от гнома свои собственные опасения.

На самом деле гном озвучил мое непроизвольное желание укрыться под крылышком наставника, или хотя бы заняться привычным делом, приносящим деньги – это путешествие в силу своей неподготовленности оказалось весьма расходным делом.

– В столицу. – Мартин тряхнул рукавом, вытаскивая из потайного кармашка легонький листок. – Старейшины пишут, король в наши края собирается…

– Ма-а-артин, – протянула я, многозначительно поглядывая на старого друга. – Ты всерьез веришь, что наш король простит мой побег?

– Ини, я короля видел, – серьезно ответил гном. – Он, конечно, мужик серьезный… запрет тебя беглую дуру в башню, ремнем выпорет, может на хлебе и воде подержит…

К концу перечисления предполагаемых кар, я уже сгибалась от сдерживаемого смеха.

– …Но простит! – патетически воскликнул Мартин, а потом нелогично добавил: – Если любит, конечно.

– Вот именно. – Я вздохнула и прикрыла глаза, словно оберегая их от печного жара. – Если любит… Я же не через пустыню к вам ехала. Слухами земля полнится: не тоскует король, не печалится, навещает дворян с пригожими женами да дочками, турниры менестрелей во дворце устраивает.

Мартин поморщился:

– Инира, ты все как дитя! Он король! Что он должен делать? Сидеть схимником во дворце? Запереться на чердаке и рыдать? – Гном не на шутку разгорячился, но потом так же быстро остыл. Вздохнул: – Я-то понимаю тебя, сам сбежал от свадьбы. Да только Его Величество не девчонка на выданье, учти.

– Учту. – Я поднялась и начала расправлять тулуп, брошенный вместо подстилки на печь. – Только, Мартин…

– Да ладно, – махнул рукой гном. – Не выдаст тебя никто, не переживай. – Тут гном вдруг хитро прищурил свои голубые глаза и уверено выдал: – Только он все одно найдет!

После такого разговора сразу заснуть я не смогла – крутилась среди запашистых завитков нестриженой шерсти, вздыхала, ерзала и только на рассвете забылась тревожным сном.

Мне снилось, как Вайнор, спрятав улыбку, протягивает мне руку, приглашая танцевать под простой напев баллады. Этот жест, плывущие в глазах смешинки и затаившие дыхание друзья, впервые разглядевшие в напарнице знатную даму, чуть не довели меня до слез.

Когда в сон ворвались полосы шелка и сладкие восточные ароматы, губы моментально пересохли, кожа нагрелась, захотелось потянуться, как кошке, выгнуть спину и потереться о сильное горячее тело, знакомо пахнущее миндальным маслом…

Сон прервался мгновенно: стукнула щеколда, заскрипели ступени, в сенях, увешанных сетями, раздались тяжелые шаги. Потом, хрипло покашливая, в дом ввалился невысокий щупленький мужичок, насквозь пропахший речной свежестью, рыбным духом и табачным дымом.

– Здорово, гости дорогие! – на удивление громогласно объявил он с порога. – Как ночевалося?

Из комнаты, зевая, вышел один из гномов и поручкался с хозяином дома:

– Здорово, Трофим! Чего шумишь с утра пораньше?

– Где ж пораньше, старый ты пенек, Субат! Уже и рыба не клюет!

Громкий голос паромщика разбудил и остальных гномов. Они все за руку поздоровались с хозяином и, зевая, вышли в стылое утро, ворча на неугомонных речников.

Настал черед спускаться мне. Трофим смотрел на мое сползание с печи совершенно равнодушно – мазнул проницательным взглядом прищуренных зеленоватых глаз и полез в закопченный зев, гремя заслонкой и ворча:

– И хлеб поели и щи, хоть бы чаю согрели, ночевальщики! – Ворчание не мешало ему ровно и аккуратно укладывать на под печи подсушенные на шестке дрова, щелкать огнивом и наливать воду в большой закопченный котелок с удобным носиком.

Поняв, что мое участие не требуется, я накинула куртку и тоже выбежала во двор, на миг задохнувшись от ледяного воздуха. За ночь резко похолодало. Земля во дворе стала твердой, а по чуть видной у берега темной воде изысканным кружевом зазмеился полупрозрачный ледок.

Вовремя мы спустились к реке. Еще день-два – и переправа задержалась бы до прочного льда. Я даже замерла, прислушиваясь к отдаленному гулу реки, скрипу давно облетевших деревьев и редкой в городе тишине. Показалось, где-то вдали Вайнор зовет меня, но я потрясла головой, прогоняя наваждение: чего только не почудится на морозе заспанной голове!

Вскоре я успокоилась и вернулась в дом. Гномы уже оделись, расчесали свои бороды, а лохматый, как старый веник, Трофим разливал по кружкам свежезаваренный травяной чай. У речного жителя и травы пахли рекой, но в целом запах был приятным и мне удалось удержать горячую жидкость в желудке даже без помощи микстуры бабушки Занозы.

Гномы пили горячий настой сосредоточено и молча. Мартин порубал ножом большой «дорожный» пирог, не желая поутру связываться с готовкой и сразу подвинул мне большой кусок легкого не сохнущего теста, прослоенного овощами и полосками бекона.

Трофим смотрел на это прищурясь. Раз постоянно общается с гномами, знает, что такое отношение к человеческой женщине бородачам несвойственно, да и гномка сперва сама позаботилась бы о мужчинах.

Ох, похоже и отсюда придется быстро уносить ноги, а, возможно, и подлить гостеприимному хозяину что-нибудь из зелий мамаши Купы, пусть предприимчивый паромщик «потеряет» денек-другой и не мучается вопросами, что за белоголовая девица тут проезжала.