Книга Обойдемся без педагогики. Книга для родителей, которые хотят воспитывать детей самостоятельно, страница 4 – Андрей Максимов

Но для начала задайте себе вопрос и постарайтесь на него ответить честно – не мне, разумеется, а самим себе:

ВЫ ВИДИТЕ В СВОЕМ РЕБЕНКЕ РАВНОГО ВАМ ИНТЕРЕСНОГО, СВОЕОБРАЗНОГО ЧЕЛОВЕКА СО СВОИМ ВНУТРЕННИМ МИРОМ ИЛИ РАБА, КОТОРЫЙ ОБЯЗАН ВЫПОЛНЯТЬ ВСЕ ВАШИ ПРИКАЗАНИЯ И ДАЖЕ ПРИХОТИ?

От ответа на этот вопрос зависит то, как выстраиваются отношения с собственным чадом.

Хочу сразу предупредить: если вы видите в ребенке раба, это неминуемо приведет к бунту. И когда такой детский бунт случится, вам не на кого будет пенять, кроме самих себя.

Наше высокомерное отношение к ребенку начинается с того момента, когда семья увеличивается еще на одного человека.

Нам бывает трудно с первого мгновения принять, что в доме появился не «кричащий батон», который приносит вместе с собой множество проблем, а ЧЕЛОВЕК. Живой человек.

ВЫ КОГДА-НИБУДЬ ЗАДУМЫВАЛИСЬ НАД ТЕМ, ЧТО МЛАДЕНЕЦ – ЭТО ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СОВЕРШИЛ НЕВЕРОЯТНОЕ, НЕМЫСЛИМОЕ, САМОЕ ТРУДНОЕ НА ЗЕМЛЕ ДЕЛО – ОН РОДИЛСЯ?!

Представляете, сколько могли бы нам рассказать о зарождении жизни только что родившиеся дети, если бы умели разговаривать? Бог хранит эту тайну, нас в нее не допускают, но ведь они ее знают.

Только что родившийся человек большую часть своей жизни спит. И ему снятся сны. Меня всегда интересовало: что снится младенцу? Может быть, Господь передает ему во сне какие-то самые главные инструкции? А может быть, это вещие сны про будущее? А может быть, он вспоминает, как зарождалась его жизнь?

МЛАДЕНЕЦ – ЭТО ЧЕЛОВЕК, ЗНАЮЩИЙ ТАЙНУ ЗАРОЖДЕНИЯ ЖИЗНИ.

Вам удавалось относиться к ребенку так? Вам удавалось испытывать уважение к носителю Божественной тайны? Вы замечали, что у только что родившегося человека невероятно грустные глаза, какие бывают у тех, кто расстался навсегда с каким-то прекрасным, чудесным, комфортным миром?

Поймите, я говорю не общие слова.

В ТОМ, КАК МЫ ОТНОСИМСЯ К МЛАДЕНЦУ, ЗАКЛАДЫВАЕТСЯ НАШЕ БУДУЩЕЕ ОТНОШЕНИЕ К СВОЕМУ РЕБЕНКУ.

Вот как пишет о только что родившемся человеке великий педагог Мария Монтессори: «Унас нет чувств к новорожденному: для нас он еще не человек (курсив мой. – А. М.)». Он приходит к нам, и мы не знаем, как принять его, хотя мир, который мы создали, будет принадлежать только ему. Ведь ему выпадает задача шагать за пределы достигнутого нами.

Это все заставляет вспомнить слова евангелиста Иоанна: «В мире был, и мир через Него начал быть, и мир Его не познал.

Пришел к своим, и свои Его не узнали» ^[4].

Поразительная параллель, не так ли?

МЛАДЕНЕЦ ПРИХОДИТ В МИР КАК БОЖИЙ ПОСЛАННИК.

Но до того ли нам, когда пеленки, бессонные ночи, болезни, волнения?

МЫ ОСОЗНАЕМ В МЛАДЕНЦЕ ПРОБЛЕМУ, А В СЕБЕ – РЕШАТЕЛЯ ЭТИХ ПРОБЛЕМ. ТАКОЙ ВЗГЛЯД НА СОБСТВЕННОГО РЕБЕНКА СТАНОВИТСЯ ПРИВЫЧНЫМ, И МЫ ГОРДО ПРОНОСИМ ЕГО ЧЕРЕЗ ВСЮ ЖИЗНЬ.

С того момента, как ребенок родился, мы видим свою задачу не в том, чтобы его понимать, не в том, чтобы им восторгаться, но в том, чтобы решать проблемы, связанные с ним.

Для того чтобы видеть в ребенке посланника Бога, не надо проводить никаких специальных учеб, тренингов и пр., и пр. Надо просто постараться ТАК относиться к нему.

Та же великая Монтессори считала, что тепло, столь необходимое существу, только что появившемуся на свет, должно поступать к нему от его окружения, а не от одежды.

Понимаете? Младенец нуждается не только в формальной заботе, но в реальном искреннем тепле, потому что младенец – это человек.

На самом деле человечество проделало огромный путь, прежде чем просто поверить в то, что младенцы – это люди.

ИСТОРИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА – ЭТО ДОВОЛЬНО ДОЛГИЙ ПУТЬ ОСОЗНАНИЯ ТОГО, ЧТО МЛАДЕНЦЫ В ЧАСТНОСТИ И ДЕТИ ВООБЩЕ – ЭТО ЛЮДИ.

Понимаете? Осознание того, что младенец – это человек, есть одно из серьезнейших достижений цивилизации. Люди, которые не хотят этого осознавать, не желают пользоваться этим достижением.

Низшая точка отношения к только что родившемуся человеку – Спарта, где вопрос с младенцами решался просто и однозначно. Предоставим слово Плутарху – великому писателю, философу и историку. Вот что он пишет: «Отец был не вправе сам заниматься воспитанием ребенка – он относил новорожденного на место, называемое “лехсой” (место для бесед), где сидели старейшие сородичи по филе (родовая община). Они осматривали ребенка и, если находили его крепким и ладно сложенным, приказывали воспитывать, тут же назначив ему один из девяти тысяч наделов. Если же ребенок был тщедушным и безобразным, его отправляли к Апофетам (так назывался обрыв на Тайгете), считая, что его жизнь не нужна ни ему самому, ни государству, раз ему с самого начала отказано в здоровье и силе. По той же причине женщины обмывали новорожденных не водой, а вином, испытывая их качества: говорят, что больные падучей и вообще хворые от несмешанного вина погибают, а здоровые закаляются и становятся еще крепче» ^[5].

Не лекари, а старики решали, жить ребенку или нет!

В Афинах тоже выбрасывали детей. Но не всех, а только незаконнорожденных. И не с обрыва, а просто выбрасывали. Некоторых находили, и они потом умудрялись выжить.

К слову замечу, что в Афинах приветствовалось разнообразие преподавательских систем и схем, педагогика строилась на доверии к учителю. В Спарте же доминировала идеология, государство очень жестко контролировало учебный процесс. Результат? Мы не знаем ни одного спартанского писателя или философа. Что до Древней Греции, то ее литература и искусство до сих пор для нас повод для восторга и поклонения.

В новые времена младенцев не убивали. Однако прочитайте, что пишет замечательный исследователь Вера Бокова о том, как относились к детям в России на протяжении большей части XVIII и XIX веков: «Дети умирали при появлении на свет, гибли от детских болезней, их косили эпидемии и несчастные случаи. В общем, если из пятнадцати рожденных выживало пятеро, родители считали это милостью судьбы… К смерти ребенка не относились как к непоправимой трагедии» ^[6].

В 1915 году провели исследование в десяти американских сиротских приютах, куда сдавали детей-сирот и отказников. Во всех учреждениях, кроме одного, все (!) дети умирали, не дожив до двух лет. Начало XX века.