Онлайн книга «Жажда»
|
Алисса понимает всю мудрость слов Жаки, но успокоиться не может. – У него много «Аква Виты», – говорю я. – Даже если она и пролетит сквозь него, не задерживаясь, в нем сохранятся растворенные там электролиты. Доказано, что формула этой воды способна улучшить качество жизни. – Отлично! – восклицает Жаки. – Это как раз то, что нам нужно – живой рекламный ролик с модной прической. Это то, что я называю двусмысленным комплиментом. Но я во всем предпочитаю видеть позитивную сторону. – Информация способна спасать человеческие жизни, – говорю я. – Как и хорошая прическа в соответствующей ситуации. В кабине жарко. Кондиционер вроде бы включился, когда мы тронулись, но прохлады не ощущается. Жаки замечает это и принимается проверять выключатель. – Что не так с этой штукой? – спрашивает она. – О, я совсем забыла, – отзывается Алисса. – Кондиционер не работает. Дядя все собирался починить, но так и не собрался. Жаки сердито смотрит на нее. – Могла бы и пораньше сказать, – ворчит она. Мы опускаем окна, но снаружи так же жарко, как и внутри. Цифровой термометр на приборной доске показывает девяносто восемь градусов по Фаренгейту. Температура тела кажется почти невыносимой, когда она снаружи тебя, а не внутри. Когда мы совершали сделку, дядя Алиссы обязан был сказать мне, что в его машине нерабочий кондиционер. С точки зрения закона такая информация должна быть открыта покупателю. Брат Алиссы поворачивается ко мне и спрашивает: – По каким видам спорта у тебя нашивки? Мне жарко в моей бейсбольной куртке, но я не хочу ее снимать. – Эта по футболу, – показываю я на рукав. Похоже, Алисса заинтересовалась, хотя, как мне кажется, старается этого не показывать. – А эта – по лякроссу. – Лякросс? – переспрашивает Жаки. – Ты, наверное, мастерски управляешься с клюшкой. Я предпочитаю не комментировать это замечание. Кончиком пальца Алисса трогает еще одну нашивку. – Ты участвовал в диспутах? Как капитан команды? Я пожимаю плечами так, словно это ничего не значит. – Я просто умею находить хорошие аргументы в споре. – А что у тебя за татуировки на руке? – спрашивает брат Алиссы. – Это не татуировки, – отвечаю я. – Обычные чернила. – И что там написано? Я тяну за рукав куртки и пытаюсь поднять руку так, чтобы моим спутникам было видно мое запястье, но боль в плече меня останавливает. Вывих – подарочек, который еще долго будет приносить мне свои плоды. Тем не менее я закатываю рукав, из-под которого появляются написанные слова. Брат Алиссы, запинаясь, читает: – Кон-тро-версия. Ре-лик-ты. – Слова дня, – поясняю я. Алисса с усмешкой на губах смотрит на меня. – Ты пишешь на руке трудные слова? – Свой внутренний словарь нужно постоянно подкармливать, – отзываюсь я, – иначе он умрет, – говорю я, цитируя Ивлина Во. Хотя я и не знаю, кто такой Ивлин Во, но тут смысл в том, чтобы знать источник цитаты. – Когда надпись стирается, слово прочно оседает в памяти, – объясняю я. – У меня есть парочка слов, которые я с радостью написала бы у тебя на руке, – говорит Жаки. Мы подъезжаем к воротам поселка, и я вижу, что они перекрыты чем-то вроде баррикады – еще один признак того, насколько глубок охвативший нас кризис. Весьма неряшливого вида баррикада. Должно быть, ее возводили из подручного материала сами жители, и она напоминает плотину, которую на реке строят бобры. – Я же совсем про нее забыла! – говорит, покачав головой, Жаки. – Может быть, мы просто перевалим через нее? – предлагает рыжий психопат. – У грузовика приличный клиренс. – Зачем рисковать грузовиком? – возражаю я. – Выйдем из машины и разберем завал. В общем, это единственно разумное предложение, но то, что я высказал его первым, на несколько дюймов приближает меня к положению лидера. Мы выбираемся из грузовика и начинаем разбор баррикады. У меня не очень-то получается, и Жаки это замечает. – Что с тобой, Ройкрофт? – спрашивает она. – Таскать тяжести ниже твоего достоинства? – Оставь его в покое, – говорит Гарретт. – У него плечо болит. Я усмехаюсь и пожимаю плечом. Одним. Расчистив проезд, мы вновь забираемся в кабину. Я мог бы сесть и рядом с водителем, но пока решаю сохранить статус-кво, а потому забираюсь на прежнее место. Сзади тесновато, но, честно говоря, можно и потерпеть. – Смотрите! – говорю я, когда мы выезжаем за ворота. – Кто-то «БМВ» на дороге оставил. – Точно! – подхватывает Жаки. – Ну и идиоты! Мы удаляемся от Голубиного каньона, и у меня есть время более глубоко оценить моих спутников. Похоже, командует здесь Алисса, хотя Жаки хотела бы быть на ее месте. Младший брат Алиссы заступился за меня у ворот, поэтому я, как мне кажется, могу считать, что заручился его поддержкой. Остается этот рыжий псих, но он – часть уравнения, которую я легко могу вынести за скобки. Мне знаком этот тип. Злой. С садистическими наклонностями. Социопат. Скорее всего, маргинал и находится в самом начале преступной карьеры – будет торговать наркотиками. Такие ради развлечения дубасят скаутов. Мне не нужно даже заручаться его поддержкой. Пока же я фокусирую свое внимание на Жаки. Пытаюсь разгадать ее. Многие, глядя на цвет ее кожи, наверное, полагают, что в ней течет латиноамериканская кровь. Вовсе нет. Интонации и язык тела указывают на совсем другие части света. Глаза и абрис лба выдают в ней европейский тип. Жаки в зеркало видит, что я ее рассматриваю, но я не отвожу взгляда. – Ты итальянка? – спрашиваю я почти наобум. – Гречанка, – отвечает она. – Но тебе-то что за дело? – Греко-романский тип, – говорю я. – Не слишком ошибся. И добавляю: – Классические контуры. Если бы Венере Милосской не отбили руки, она была бы похожа на тебя. – Если бы Венере Милосской не отбили руки, – отзывается Жаки, – она съездила бы тебе по физиономии. – А что ты скажешь про нас? – спрашивает Гарретт. – Гарретт, – одергивает его Алисса, – это бесполезно. Никому еще не удавалось. Но Гарретт все равно настаивает. Я вступаю на зыбкую почву: наше общество в этническом отношении столь динамично, что, ошибись я, могу и обидеть. – Я думаю, нечто европейское с легкой примесью чего-то более экзотического… Алисса, похоже, пребывает под впечатлением от моих слов. |