Книга Жажда, страница 58 – Нил Шустерман, Джеррод Шустерман

Но Генри ныряет под грузовик – не столько для того, чтобы достать ключи, но чтобы скрыться от навязчивого остолопа. И тут я обнаруживаю, что исчезла Жаки.

– Алисса! – напоминает мне Гарретт. – Он сказал, чтобы мы сели в грузовик.

Дверь не закрыта, и Гарретт с Келтоном садятся на заднее сиденье. Я озираюсь в поисках Жаки, но нигде ее не вижу. Черт побери! Генри появляется с другой стороны грузовика, напротив двери водителя. С ключами в руке.

– Эй, я задал вопрос! – продолжает настаивать спортсмен.

Теперь когда между ними машина, Генри отвечает:

– Пошел в задницу!

И, забравшись на сиденье водителя, захлопывает дверь.

Остолоп не столько разозлен, сколько ошарашен.

– Слушай, ты даже не из школы Святой Маргариты! Я тебя там не видел!

Но Генри заводит машину, а я прыгаю на соседнее с ним сиденье.

– Нужно подождать Жаки! – настаиваю я.

– Времени нет!

Ощущение такое, что в Генри щелкнуло и включилось что-то новое. Я даже не уверена, что он – Генри. Я теперь вообще ни в чем не уверена. Он бросает грузовик назад, и мы влетаем в блокирующую нас сзади «Тойоту». Бросок вперед – и бампером мы тараним стоящую впереди «Ауди». Рывок назад – и «Тойота» отскакивает, освобождая нам место для маневра.

И тут я вижу Жаки. Она бежит к нам, и в руках у нее – ящик с «Аква Витой».

– Нееееет! – кричит Генри, увидев Жаки.

Он расчистил достаточно места для того, чтобы мы вывернули на дорогу. Крутнув руль, он давит на газ и выезжает, разгоняя людей, идущих к автобусам. Но теперь нас видят солдаты. Один из них, с которым Генри совершил сделку, бежит за Жаки, но она улепетывает слишком быстро, чтобы ее можно было догнать.

Генри делает резкий разворот, сминая маленькое миртовое дерево, растущее на островке, разделяющем полосы, и мы застреваем, выбрасывая бешено вращающимися колесами листья, траву и цветы с газона разделительной полосы.

Задержка позволяет Жаки догнать нас. Она бросает ящик в кузов и, поняв, что Генри не собирается дать ей шанс забраться в кабину, бросается на задний бампер и, перевалив через бортик, падает в кузов, где уже лежит ящик с водой и всевозможный хлам, собранный за долгие годы дядей Базиликом.

Извергая проклятья, Генри жмет на газ, и я, чтобы не терять времени на разговоры, наклоняюсь и сама включаю полный привод. Генри врубает полный газ, мы бросаемся вперед, превращая дерево в опилки, и уносимся прочь от школы, от ошарашенно глазеющей на нас толпы и от солдат, которые, похоже, не собираются нас преследовать. Наверное, они рады, что мы больше не являемся для них проблемой.

– Ты сошел с ума? – кричу я на Генри. – Ты нас едва не убил.

Он смотрит на меня безумными глазами.

– Убил? Да я только что спас ваши жизни. Где ваша благодарность?

– Притормози! – требую я.

Генри настолько не в себе, что плохо видит дорогу, и если бы навстречу нам ехала хотя бы одна машина, дядюшкиному грузовику пришел бы конец.

Генри, яростно сжимая руль, пристально вглядывается в дорогу перед собой.

– Спокойно, спокойно, – говорит он, делая глубокий вдох.

Отпускает педаль газа, и машина начинает идти более ровно.

– Спокойно, – вновь говорит он. – Не волнуйся, все под контролем. Все хорошо.

Потом Генри поворачивается ко мне.

– Я видел там мешки с телами, – произносит он. – В некоторых уже были трупы, но неподалеку лежали пачки неиспользованных.

– Не может быть! – перебивает его Гарретт. В глазах моего брата ужас, словно кто-то только что доказал ему, что призраки действительно существуют.

– Тебе понятно, почему я хотел удрать отсюда, Алисса? Понятно? Я хотел спасти всех нас, потому что если бы я этого не сделал, этого не сделал бы никто. Тебе понятно?

Я согласно киваю головой.

– Смотри за дорогой, – напоминаю я.

Генри смотрит вперед.

– Спокойно, спокойно, – вновь повторяет он, пытаясь подавить в себе паническое чувство или, по крайней мере, сделать вид, что никакой паники и не было. Ведет он не очень уверенно, но кто бы смог хорошо вести машину в таких обстоятельствах?

Наконец в разговор вступает Келтон.

– Ничего страшного в этих мешках нет, – говорит он. – Их можно использовать при перевозке вещей. Я сам в таком держу грязную одежду для прачечной. В моей комнате лежит.

Сзади раздается негромкий стук. Это Жаки. Волосы ее треплет ветер, и чувствуется, что в кузове ей не вполне комфортно.

– Останови машину, – говорю я Генри. – Нужно, чтобы Жаки села.

– Я с удовольствием остановлюсь, когда мы подальше уберемся из этого места.

Очевидно, двадцати ярдов для получения удовольствия оказывается достаточно, потому что Генри почти сразу же выруливает к обочине и жмет на тормоз. Жаки выскакивает из кузова и бросается к двери водителя.

– Сваливай отсюда к чертовой матери! – кричит она. – Я за рулем!

– Поедешь на заднем сиденье или останешься здесь! – говорит ей Генри.

– Черта с два! – парирует Жаки.

– Хорошо, тогда прощай! – отвечает Генри и, включив переднюю передачу, жмет на газ, выруливая на асфальт и оставляя Жаки в клубах пыли.

– Какого дьявола! – орет Жаки, бросаясь вдогонку.

– Нельзя ее оставлять! – кричу я.

– Я и не собираюсь, – отвечает Генри, причем совершенно спокойно. – Это просто переговоры, и я действую с позиции силы.

Он останавливает машину и дает Жаки догнать нас.

– Если ты хочешь хорошенько привязать болтающуюся на палубе пушку, вяжи ее покрепче. Понятно?

Жаки, догнав машину, исторгает из себя мыслимые и немыслимые проклятья. На Генри они, похоже, совсем не производят впечатления.

– На заднее сиденье! – говорит он. – Или мы расстаемся навсегда.

Жаки раздраженно залезает на заднее сиденье, подвигая Гарретта, и захлопывает дверь.

– Напомни мне, чтобы я придушила тебя во сне, Ройкрофт, – рычит она.

И тут я вспоминаю, что тот спортивного вида тип в очереди разоблачил Генри, и он – совсем не тот, за которого себя выдает.

– Слушай! А кто такой этот Ройкрофт? – спрашиваю я.

Генри даже не колеблется.

– Один идиот, который продал мне свою куртку за две бутылки воды.

– Подожди! – говорит Жаки. – Так ты что, все это время нам врал?

– Я не говорил, что моя фамилия Ройкрофт, – отвечает Генри. – Ты сама решила, что это так.

– Так как же тебя зовут? – спрашиваю я.