Книга Ожерелье любви, страница 15 – Барбара Картленд

Кассия, к сожалению, не могла видеть сейчас выражения собственного лица, предательски выдававшего, о чем она думает. Маркиз хотел сказать что-то, но в эту минуту в гостиной появился Перри с большой кожаной шкатулкой в руках. Подойдя к маркизу, он поднял крышку и вручил ему шкатулку.

На черном бархате лежало знаменитое колье из бриллиантов, снятых с ожерелья Марии Антуанетты. Камни переливались в солнечных лучах, отбрасывая снопы слепящих искр.

На мгновение в комнате воцарилась мертвая тишина. Лишь мадам де Сальре осмелилась прервать молчание. Дрожащим от жадности голосом она воскликнула:

— Какая красота! Чудо! О, Вер, дорогой, мой великолепный возлюбленный, дай его мне!

Ее голос, казалось, уничтожил очарование минуты, лишившее маркиза дара речи. Уничтожающе взглянув на француженку с ледяным презрением в глазах, отчего он стал, как подумала Кассия, еще более внушительным и грозным, маркиз медленно закрыл крышку.

— Нет, — бросил он почти издевательски. — Нет, это не для вас!

Несколько секунд никто не произнес ни слова. И тут мадам де Сальре громко взвизгнула.

— О, как ты можешь быть таким бессердечным? — задыхаясь от гнева, кричала она. — Я отдала тебе свою любовь, всю душу, а ты жалеешь какое-то несчастное ожерелье!

Маркиз ничего не ответил, и обуреваемая чувствами француженка выплыла из комнаты, по-прежнему обвиняя его в жестокости и скупости. Оставшиеся с изумлением смотрели ей вслед.

— Я готов купить это ожерелье, Фокон, — спокойно объявил маркиз, — но с одним условием.

Кассии показалось, что сердце на миг перестало биться. Она была почти уверена, что маркиз посчитает цену слишком высокой и тогда Перри, конечно, откажется продать ожерелье в надежде на появление другого покупателя.

— Условием? — переспросил Перри, без всякого сомнения, тоже встревожившись, но маркиз снова открыл шкатулку и не отрываясь смотрел на ожерелье.

— Я хочу купить его, — пояснил он, — для музея в моем поместье, где хранятся экспонаты, связанные с революцией. Конечно, там находятся и мебель, и картины времен правления Людовика Пятнадцатого.

Кассия, затаив дыхание, внимательно слушала.

— Конечно, ожерелье может занять там почетное место, и я согласен заплатить те деньги, которые вы за него просите.

Кассия с трудом подавила восторженный крик и, даже не глядя на Перри, услышала, что тот тоже облегченно вздохнул. Напряжение, казалось, оставило его.

— Какое условие? — осведомился он после долгой паузы.

— Поскольку я хочу переменить оправу и сделать ее немного менее вычурной, то не смогу захватить ожерелье с собой во Францию, куда возвращаюсь на следующей неделе. Но я хочу, чтобы вы и ваша жена привезли его с собой, когда приедете ко мне в гости десятого июня.

— Десятого июня? — тупо повторил Перри.

— Я собираюсь устроить скачки, в которых, думаю, вы захотите участвовать, и, поскольку эти новые лошади так хорошо берут препятствия, можно также организовать и стипль-чез [9] .

Лицо Перри зажглось восхищением. Но Кассия невольно охнула, и он немедленно вспомнил о существовании сестры.

— Мне бы очень хотелось приехать, — признался Перри, — но, думаю, Кассия не сумеет отлучиться — слишком много дел в имении. Кроме того, она уже приняла несколько приглашений от соседей и должна нанести несколько визитов.

Маркиз захлопнул крышку и положил шкатулку на маленький столик возле кресла, в котором сидел Перри.

— Я, конечно, готов понять, насколько занята ваша жена, — вздохнул он, — но в таком случае буду вынужден лишить себя удовольствия добавить ожерелье к своей коллекции.

И, поднявшись, медленно зашагал к двери. Перри умоляюще посмотрел на смертельно бледную Кассию. Все слова, казалось, застряли в глотке и никак не хотели слететь с языка. Наконец, взяв себя в руки, девушка пробормотала:

— Подождите, пожалуйста… мне действительно нужно навестить соседей… но я, конечно, смогу изменить свои планы.

Маркиз так же медленно повернулся.

— Уверены, что сумеете сделать это? — почти допрашивал он.

— С-совершенно уверена.

Взгляды их встретились, и девушка поняла: он с самого начала твердо знал, что добьется своего. Опять он вышел победителем, этот норманнский завоеватель, никогда не знающий поражений.

Устав от такой быстрой смены событий, Кассия поднялась к себе и, усевшись в кресле у окна, закрыла лицо руками.

Получилось! Все вышло! Теперь они владеют целым состоянием, хотя в то же время все, казалось, неожиданно усложнилось и положение стало почти невыносимым. Как она может ехать во Францию и жить в замке маркиза, разыгрывая роль жены Перри? И что делать с мадам де Сальре, по-прежнему бившейся в истерике в своей комнате?

Кассия пыталась убедить себя, что все это не важно и не имеет значения. Главное, что темное облако отчаяния, бедности и долгов внезапно рассеялось. Теперь она так много сумеет сделать: заплатить жалованье Хамберу и Бетси, отремонтировать коттеджи пенсионеров, помочь фермерам и возделать ближайшие к дому поля.

Потом она вспомнила о крыше, окнах и кухонной плите. Но прекраснее всего то, что теперь она сможет позволить себе купить лошадь!

Поднявшись, Кассия выглянула из окна. Теперь-то наконец сад примет приличный вид, совсем как раньше, когда она была маленькой.

Дверь внезапно распахнулась, и на пороге появился Перри.

— Вот! — торжествующе объявил он, размахивая чеком, и, подойдя ближе, крепко обнял сестру. — Мы богаты! Богаты, Кассия, и все благодаря тебе! Уверен, если бы маркизу здесь не понравилось, он отказался бы купить ожерелье!

— Но нам придется отвезти его во Францию, — тихо напомнила Кассия.

— Знаю, но я отвез бы его даже в ад, лишь бы не потерять деньги. Поверь, я пытался лишь сделать как лучше.

— Понимаю, но во Франции нам куда труднее будет притворяться мужем и женой.

— Мы недолго там пробудем, — успокоил Перри. — Скачки состоятся на следующий день после нашего приезда, а потом мы сразу покинем замок.

Кассия хотела сказать, что жаль уезжать из Франции, почти ничего не повидав, но сочла за лучшее сейчас не спорить с Перри.

— Придется обновить гардероб, — сказала она вместо этого, — хотя можно переделать несколько маминых платьев.

— У тебя будет все, что пожелаешь, — пообещал Перри.

— Спасибо, дорогой, но помни, что этих денег на всю жизнь не хватит.

И, поколебавшись, добавила:

— Только, Перри, не играй, пожалуйста!

— Не такой я глупец! И вообще, отправлюсь в Лондон только после нашего приезда из Франции. Здесь и без того слишком много дел, — отозвался брат. Кассия постаралась отбросить все сомнения и выглядеть такой же счастливой и радостной, как Перри. Тот смотрел на чек с таким видом, словно никак не мог поверить, что он настоящий.