Книга Мама поневоле, или невеста ледяного дракона, страница 65 – Екатерина Вострова

С этим условием пришлось согласиться. Впрочем, Алекса привела в довод то, что прогулка ей поможет нагулять аппетит, и вот, не прошло и полчаса, как она уже гуляла по затейливому саду, разбитому вокруг дворца короля Лантарии.

И слава Всеблагой Матери, там не было вездесущего запаха чеснока, поэтому княжна действительно наслаждалась прогулкой.

Ей даже захотелось сорвать и съесть одно из аппетитно выглядящих яблок, в огромном числе свисающих с деревьев, что она, не раздумывая, и сделала.

Усевшись на скамейку у декоративного пруда и наслаждаясь тишиной, она откусила смачный сладкий кусочек.

Мммм…. Вкуснотища!

Стража, знающая об их визите, наблюдала за ней издалека, но никто не подходил близко — Алекса сама настояла, чтобы на этот раз обойтись без экскурсий.

Между тем, увлеченно поедая фрукт, она не заметила, как кому-то удалось подкрасться к ней совсем близко.

— Александрина?.. — услышала она неуверенный тихий голос откуда-то из-за ближайших к скамейке деревьев.

— Кто здесь? — она повертела головой, но заметить притаившуюся мужскую фигуру удалось далеко не с первого раза.

— Пожалуйста, не кричи и не зови Ледяного. Прошу тебя.

Хорошее настроение медленно, но верно покидало княжну. Дернуло ее отправиться сюда вместе с мужем!

— Что тебе надо, Саймон?

— Алекса… Привет, — опустив глаза в землю, он неуверенно вышел из-за своего укрытия.

— Ближе к делу, — как можно более холодно произнесла она, хотя внутри все буквально сжалось.

На мгновение она вновь ощутила себя загнанной в ловушку, как в тот день, когда думала, что потеряла отца. Несмотря на все, что произошло, несмотря на все достижения, искусство магии и высокий статус, та испуганная Алекса, которую избивал жених — все еще жила внутри нее.

— Я… хотел просить о помощи, — почти неслышно пробормотал Саймон.

— Меня? — девушка не удержалась и рассмеялась в голос. — Ты же понимаешь, Саймон, что я последний человек на этой земле, кто будет тебе помогать?

Она выразительно приподняла брови, как это делал иногда Альдар, когда был недоволен. Судя по тому, как дернулся бывший жених — жест получился отменный.

— Кроме тебя, никто не может… — он вдруг опустился перед ней на колени и посмотрел прямо в глаза. — Ну хочешь, я унижусь? Да я туфли твои целовать готов, Алекса…

И не давая ей опомниться, он уже пополз по земле на коленях, вытягивая шею, явно с целью исполнить свое предложение.

Княжна несколько секунд ошарашенно наблюдала за ним и очнулась лишь тогда, когда руки Саймона коснулись ее ног, а голова опустилась вниз.

— Ты спятил? — крикнула она, отскакивая в сторону. — Не смей даже туфли мои трогать! Не приближайся!

— Алекса… — раскачиваясь из стороны в сторону, он запустил руки в волосы и потянул вниз.

Выглядело это и впрямь не слишком здорОво. Может быть, оледенение плохо сказалось на его умственных способностях? Всеблагая Мать призывала помогать сирым и убогим.

Вздохнув, девушка все же спросила:

— Что тебе нужно?

— Ты мне поможешь? — с отчаянной надеждой спросил мужчина.

— Просто скажи, что это, — не то, чтобы она собиралась помогать ему, но после того, что она сейчас увидела, становилось как минимум интересно.

Что могло заставить гордого и властного человека, каким она помнила своего бывшего жениха, пресмыкаться на коленях перед той, кого он сам не так давно с большим наслаждением избивал?

— Когда Ледяной разморозил меня… он сделал это не полностью.

— Как это «не полностью»? — не сразу поняла Алекса, но стоило Саймону опустить взгляд на ширинку собственных брюк, как до нее тут же дошел смысл его слов.

— Я больше не могу быть с женщинами. Не могу зачать ребенка. Если отец узнает об этом, он снова откажется от меня. Ведь весь смысл признать меня был в том, чтобы я смог продолжить его род за пределами страны. А зачем ему бракованный бастард?!

Если он надеялся разжалобить Александрину своей пламенной речью — то ему не удалось. Княжна лишь усмехнулась поступку мужа. Ведь когда Ледяной возвращал Саймона к жизни, то считал, что Алекса все еще влюблена в бывшего жениха. Должно быть, это была небольшая страховка с его стороны, на тот случай, если это окажется правдой.

Впрочем, против такого хода она абсолютно ничего не имела.

— Алекса… Я поступил отвратительно. Когда было решено разыграть смерть твоего отца, все было очень шатко. Нужно было подкупить стольких людей, столько всего предусмотреть. А потом еще и ты с подозрениями в убийстве… Я вышел из себя, признаю. Наговорил лишнего… — принялся оправдываться Саймон.

— Ты ударил меня! Обещал убить Кевина и маму!

— Ну так планировалось ведь инсценировать еще смерть твоего брата и матери. Я кое-что принял… для храбрости. Было то, что шло не по плану, и я сорвался… Это твой отец был против, чтобы сказать тебе правду!

— Ты считаешь, все это тебя оправдывает? — горько спросила Алекса, вспоминая тот день.

Что бы ее ждало рядом с этим человеком, если бы не Альдар? Сколько бы раз он так «срывался» на ней, когда что-нибудь «шло не по плану»?

— Ты ведь не жестока. И я слышал, что ты сама беременна. Разве справедливо лишать кого-то возможности иметь собственное дитя? — во

взгляде Саймона была настоящая звериная тоска, и Алекса, и без того в последнее время излишне эмоциональная, не смогла не почувствовать к нему немного жалости.

— Говоришь, туфли целовать готов? — задумчиво произнесла она. — А что-нибудь полезное сможешь сделать?

— Все что угодно! — он часто-часто закивал, напоминая прибившуюся дворовую собаку.

— Ты ведь хотел попасть в правящие круги Вертморта? Думаю, у Лантарии и сейчас осталось полно шпионов в Совете.

— Да, я знаю всех! Только скажи, и их имена и титулы…

— Мне нет дела до их имен, — перебила его Алекса, показывая, что не закончила. — Сейчас Ветморт обезглавлен, в стране бушует пламя восстаний. Люди устали от непомерных налогов и нищеты. Если хочешь заслужить мое прощение и вернуть себе способность к деторождению, то помоги восстановить страну. Сделай так, чтобы людям в ней жилось хорошо. Войди в Совет, возьми руководство в свои руки и подними Вертморт с колен. Дай людям крышу над головой, работу. И не только в столице, хотя начинать надо, разумеется, с нее, но повсеместно. Если ты сможешь это сделать, то я признаю, что ты не безнадёжен и стоишь того, чтобы продлить свой род в веках. А нет… что ж, возможно твое семя просто слишком гнилое, чтобы давать ему шанс.

Саймон испуганно смотрел на нее, его грудь часто вздымалась. О чем он думал сейчас? Оценивал грядущий фронт работ? Или же понимал, что ему ни за что не справиться?