Онлайн книга «Двери иных миров»
|
– Кой черт, конечно нет. А я этого и не говорю. – Но здесь совсем другое дело. Несколько минут назад – ведь у меня в сумочке лежал пистолет, но я не могла его использовать. Бессмысленно спрашивать почему. Просто не могла. Рэндалл выругался длинно и цветисто. – Жаль, я его тогда не видел. Уж за мной бы не заржавело. – Ты уверен? Увидев, как изменилось выражение лица мужа, она подошла к нему и чмокнула его в кончик носа. – Я совсем не хочу сказать, что ты бы испугался, ты же понимаешь, что я имела в виду совсем другое. Ты смелый, ты сильный, и я лично считаю тебя умным. Но ты подумай: вчера он обвел тебя вокруг пальца и заставил поверить, что ты видишь вещи, которых не было и в помине. Ну так почему же ты не взялся за свой пистолет? – У меня не было ни случая, ни причины. – Вот именно. Ты видел то, что должен был видеть, согласно чьему-то решению. Как можно драться, если нельзя верить даже своим собственным глазам? – Какого черта, не может же этот проклятый коротышка… – Не может, говоришь? А вот я тебе скажу, что он может. Синтия начала загибать пальцы. – Он может быть в двух местах одновременно. Он может заставить тебя видеть одно, а меня в то же самое время – другое. Помнишь, перед «Акме»? Он может заставить тебя считать, что ты посетил фирму, которая не существует, на этаже, которого отродясь не бывало. Он может пройти сквозь запертую дверь, чтобы воспользоваться пишущей машинкой. И он не оставляет отпечатков пальцев. Ну и что же получается, если сложить все это вместе? – Чушь какая-то получается, – раздраженно махнул рукой Рэндалл. – Или колдовство. А в колдовство я не верю. – И я тоже. – Ну а тогда получается, – засмеялся Рэндалл, – что мы оба с приветом. Однако смех его трудно было назвать веселым. – Возможно, и так. Если это колдовство, нам стоило бы сходить к священнику. – Я же сказал, что не верю в колдовство. – Слышала. Ну а если второй вариант, нам нет никакого смысла пытаться следить за мистером Хогом. Ведь не может человек в белой горячке переловить своих зеленых чертей и сдать их в зоопарк. Ему лучше обратиться к доктору, как, возможно, и нам. – Слушай! – неожиданно насторожился Рэндалл. – Что слушать? – Ты сейчас напомнила мне о совсем упущенном нами моменте. Врач Хога, ведь мы так и не проверили его. – Но ты же сам и проверил, забыл, что ли? Никакого такого врача не существует. – Я не про доктора Рено, я про доктора Потбери, того, к которому Хог носил свою грязь из-под ногтей. – А ты что, веришь, что так оно и было? Я считала это частью той кучи вранья, которую он нам наплел. – Я тоже. Но проверить все-таки не мешает. – Зуб даю, нет такого доктора. – Скорее всего, так оно и есть, но нам нужно знать. Дай-ка телефонную книгу. Получив у Синтии справочник, Рэндалл начал его перелистывать. – Потбери… Потбери. Здесь их целых полстолбца. Но среди них ни одного Д. М. [5], – подытожил он безуспешные поиски. – Посмотрим «желтые страницы», иногда врачи не помещают в справочниках своего домашнего адреса. Синтия передала мужу другой том телефонной книги. – «Врачи и хирурги». Господи, да сколько же их тут! Врачей больше, чем забегаловок, – можно подумать, половина города только и делает, что лечится. Ну вот, пожалуйста. «Потбери, П. Т., Д. М.» – Да, возможно, это тот самый, – согласилась Синтия. – А чего же мы ждем? Поедем и узнаем. – Тедди! – Ну что тут такого? – оправдывающимся голосом спросил Рэндалл. – Ведь Потбери – это не Хог и… – Не знаю, не знаю. – Чего? Что ты хочешь сказать? Ты думаешь, что Потбери, может быть, тоже замешан во всей этой дикой афере? – Я не знаю. Просто мне хотелось бы совсем позабыть про нашего милого мистера Хога. – Слушай, киска, да чего же тут такого страшного? Сяду я в машину, быстренько доеду, задам глубокоуважаемому доктору пару вполне пристойных, уместных вопросов и вернусь как раз к ланчу. – Машину мы отдали в ремонт, на притирку клапанов, ты что, забыл? – Ну и что, поеду надземкой, даже и быстрее. – Если ты так настаиваешь, поедем вместе. Теперь, Тедди, мы все время будем вместе. Рэндалл задумчиво подергал себя за губу. – Может, ты и права. Мы же не знаем, где сейчас Хог. Если ты предпочитаешь… – Предпочитаю. Совсем недавно мы с тобой разошлись на какие-то три минуты – и посмотри, что из этого вышло. – Да, пожалуй. И уж конечно, очень не хочется, чтобы с тобой что-то случилось. – Я не про себя, я про нас, – возразила Синтия. – Если с нами случится, я бы предпочла, чтобы с обоими случилось одно и то же. – Хорошо, – с неожиданной серьезностью согласился Рэндалл. – С этого момента мы держимся вместе. Если хочешь, сцепимся наручниками. – Незачем, я и так от тебя не отстану. 6
Кабинет Потбери располагался на юге города, за университетом. Миля за милей рельсы надземки тянулись среди давно знакомых жилых кварталов. Обычно подобные пейзажи воспринимаются механически, почти не отражаясь в мозгу, но сегодня Синтия глядела на них и видела, причем видела окрашенными в тона своего мрачного настроения. Четырех-, пятиэтажные дома без лифтов, отвернувшиеся фасадами от линии надземки, в каждом здании – не меньше десяти семей, а чаще – два десятка, даже больше. Дома эти теснятся почти вплотную друг к другу, деревянные крылечки черных лестниц ясно говорят, какими ловушками станут эти перенаселенные крольчатники в случае пожара, несмотря на свои кирпичные стены. Семейные постирушки, вывешенные сохнуть на эти самые крылечки, мусорные баки. Миля за милей уродливого, унизительного убожества. И на всем – черная пленка грязи, вечной и неизбежной, – в точности такой же, как и грязь на раме вагонного окна, сквозь которое смотрит Синтия. Она начала думать об отпуске, о чистом воздухе и ярком солнечном свете. Зачем оставаться в Чикаго? Чем этот город может оправдать свое существование? Один приличный бульвар, один приличный пригород на севере, но жить в нем по карману только богатым, два университета и озеро. А все остальное – бесконечные мили грязных, наводящих тоску улиц. Этот город словно огромный загон для скота. Теперь дома сменились вагонным парком надземки, поезд свернул налево и полетел на восток. Еще несколько минут поездки, и они сошли на остановке Стоуни-Айленд; Синтия с большим облегчением вышла из поезда, избавилась от слишком уж откровенных, повергающих в уныние картин изнанки повседневной жизни – даже шум и грошовое торгашество Шестьдесят третьей улицы, по которой шли теперь они с Рэндаллом, казались предпочтительнее. |