Онлайн книга «Царевна (не) Удач»
|
— У меня не получается его нащупать, — мяукнул, оправдываясь, хухлик, — значит, он уже во дворце. «Если он уйдёт, я его потом когда увижу!?» Парковая аллея встретила меня пустотой. Только пение птиц и стрекот кузнечиков… и больше никого. Я устала. Присев на скамейку, попыталась избавиться от душевной боли в груди, как умею. Зажмурившись, открыла рот и тихо запела песню Елены Ваенги «Папа нарисуй…» (прим. от автора: для атмосферности обязательно найдите композицию!), которая вот уже год как спасала меня от тоски по единственно-любимому человеку: — Папа, нарисуй белый океан, Посади медведя на большую льдину. Я стала замечать, что мне немного жаль, Что я не родилась мужчиной… Голос звучал необычно. Горько, печально… а потом заиграл, будто в нём и пианино, и гитара, и тоскливая скрипка поёт своим особенным звуком. Это было невероятно! Словосочетание «человек-оркестр» приобрело иной смысл. Горе медленно покидало меня, поэтому я не остановилась в намерении узнать, откуда льётся мелодия, и продолжила петь: — У меня глаза северных цветов, И мне не нужны тропические страны. Я всегда с тобой рядышком была, Но просто ты уехал слишком рано… Я всегда с тобой рядышком была, Но просто ты уехал слишком рано. С каждой строчкой песни становилось всё легче. Я даже улыбнуться смогла, проникнувшись дурацкими стечениями обстоятельства. — Я вдруг поняла — все эти города, Я должна пройти как в наказанье. Но у меня есть дом, а у дома — я, А у севера — сиянье… Но у меня есть дом, а у дома — я, А у севера — сиянье. Где найти страну белых лебедей? И где живёт любовь — непонятно… Папа, не рисуй белый океан, А просто забери меня обратно… Папа, не рисуй белый океан, А просто забери меня обратно. И всё-таки влага заволокла даже закрытые глаза. Открыв их, моргнула, отпуская солёные капли в бег по щекам. Пелена освободила взор, и я задохнулась. Прямо передо мной сияли радужные нити. Не одного цвета… и даже не двух! И даже не спектр основных! Я могла их коснуться, тронуть, но меня отвлёк крякающий кот. — Что с тобой? — Обернулась к Корвину и дышать вовсе перестала. Папа Миша стоял в метрах тридцати… Я поднялась со скамьи, как пьяная, не замечая оглушающей тишины парка. Птицы молчали, боясь нарушить звук, который продолжал литься прямо из моей груди, доигрывая невероятный мотив талантливой певицы, песню которой я всего лишь повторила. Папа был ни один. Рядом с Михаэлем Ор'азом стоял Тартис с кучей своих советников, которых я непонятным образом перенесла в студенческую аллею. С другой стороны спешили Вада, Алис, ректор… мои Марина и Ася… и Татиана. Странно, но мне не было дела до того, что все поняли, кто я. Лишь стояла и жутко боялась, что папа Миша сейчас откажется от меня. Царёв, такой сильный и всегда весёлый, стоял белый, как выпавший снег. Никогда не думала, что сделать шаг — это так сложно. Я, будто столб, вросла в брусчатку парка. Не моргая, пялилась на папу и ждала хотя бы какой-нибудь знак от него. Магия сирен затихла, и тишина стала давить на уши. Михаэль Ор'аз судорожно сделал вдох и, пошатываясь, сделал этот шаг за нас двоих. Я сорвалась с места. Бежала так быстро, будто от скорости зависит моя жизнь. Секунды не прошло, а я уже влетела в заботливые руки мужчины, который навсегда останется моим отцом, что бы мне не сказали, как бы меня не убеждали… чтобы со мной не делали! — Леся… я тебя потерял. — М-м, — я отчаянно мотнула головой, жадно дыша особым запахом, который окутывал меня с самого детства. — Это я тебя потеряла. Почему ты меня бросил? — Я не хотел, — так же продолжая обнимать друг друга, мы тихо шептались, как это делают самые близкие люди. — Мне так жаль… я надеялся, что Виталина окажется надёжным человеком. Всё получилось так… — Ужасно? — Да, — выдохнул мужчина, благодарно поцеловав меня в висок. — Ужасно во вселенских масштабах! — Больше не бросай меня… — Никогда! — Кхм-кхм… — послышалось со стороны. Король Тартис озверело смотрел на нашу пару. — Это… СИРЕНА!? Значит, ты всё врал о смерти Тии? Значит… — мужчина даже посерел от ревности, — она родила тебе дочь и прячется в другом мире? Вада и Зизран говорили именно об этом. Оралимцы и царосанцы не знают тонкостей существования херонцев, но я не думала, что моя мать за всё то время, что провела рядом с принцем Оралима, не признается своему возлюбленному… что не скажет ему — сирены могут родить только от большой и единственной любви. «Что же это за любовь, в которой нет никакого доверия и откровенности?» — Нет, Ваше Величество. Тианна мертва. — Папа с виноватыми глазами посмотрел на меня, не зная, что я давно в курсе того, что Виталина — не моя мама… Что я в курсе всего… даже больше, чем хотелось бы. — Лесандру я воспитал сам… с другой женщиной. — Женился сразу после смерти Тианны?! Как ты мог променять Тию на другую?! Тем более после того, как она родила тебе дочь! — Какое лицемерие, — Отстранившись от папы, до глубины души «восхитилась» Тартисом, другими глазами взглянув на правителя Оралима. Зря, наверное, но наезд Кристола на папу Мишу меня потряс настолько, что связь разума с речевым аппаратом как-то сбилась. Ор'аз напрягся. — Лесь… — «Родила тебе дочь!» — Сказал человек, который изменял беременной жене с сиреной… О! А ещё и сейчас бы не отказался от такой очаровательной перспективы. Либо Кристола побагровело. Что он собирался сказать или со мной сделать, я не успела понять. Как и то, что спалит трещащую по швам тайну последней Толксинои её тёзка. Татиана подлетела к нам с Михаэлем Ор'азом и крепко обняла меня. Я даже не успела отреагировать. — Отец… Леся — дочь не Михаэля Ор'аза. — Тати… нет. Принцесса запнулась, увидела моё лицо и резко отстранилась, уходя в себя. Папа крепко сжал мои пальчики. Его глаза были наполнены тревогой. |