Книга Петля будущего, страница 4 – Бен Оливер

– Я слышал, там начались волнения и Убогие готовят восстание, – говорит Алистер, его ирландский акцент сливается с хаосом, и конец предложения мне не разобрать.

– Как? – спрашивает Эмери. – Как это вообще сработает? В такой войне не победить.

– Но говорят, что война будет и что… – и снова мне не удается разобрать слова Алистера.

– Но Алистер, войны не было уже сотню лет!

– Да, да, а как насчет всех тех людей, что пропали из города? Я слышал, они прячутся в Красных зонах. Что, если они…

Я напрягаюсь, чтобы услышать больше, пытаюсь уловить предложение Алистера целиком среди какофонии звука, но разговор прерывается завывающими сверху сиренами и голосом Хэппи о том, что у нас осталась одна минута, чтобы вернуться по комнатам. Чтобы напомнить нам о том, что произойдет, если мы не подчинимся приказу, дроны, сидящие на вершине центральной колонны, взмывают в небо и наводят оружие то на одного заключенного, то на другого, сканируя все вокруг. Прежде чем все обитатели Аркана вернутся в свои камеры, где проведут еще один день в тишине и одиночестве, я слышу слова прощания, финальные ноты поющей Пандер и крики Тайко в мой адрес.

Я сижу на кровати, пока стена закрывается, и пытаюсь насладиться напоследок звуком ветра.

Я раздумываю над разговором Эмери и Алистера. Они говорили о войне во внешнем мире, за стеной, но ведь это невозможно: миром правит единое правительство, которое неукоснительно следует наставлениям Хэппи и ее неопровержимой логике. Есть еще одна причина не поверить подобным слухам: двое заключенных из Аркана никак не могли получить информацию из внешнего мира. Здесь нет ни часов посещения, ни телевизионных трансляций, ни Линз или голографических камер, нет даже модулей виртуальной реальности, и хоть Хэппи как операционная система и использует все эти устройства в своих целях, нет никакого способа получить доступ к информации, даже через экран. Единственный человек, с кем мы можем здесь контактировать, – это надзиратель Рен, которую правительство обязывает приходить к нам раз в день, чтобы приносить обед. Это считается актом сострадания со стороны властей (рекомендованным, конечно, Хэппи), чтобы убедить людей, что с преступниками обращаются не совсем по-скотски.

Последний человек из внешнего мира, которого я видел, – за исключением надзирателя, охранника или доктора из Терминала – была моя сестра Молли: когда маршалы вытаскивали меня из дома, она плакала и умоляла меня не уходить.

То был мой последний день на свободе; меня отвезли в участок, где я признался в своих преступлениях. Хэппи провела надо мной суд, после чего меня отвезли в Терминал, где в запястья вживили магнитопровод, изготовленный на основе кобальта, а к сердцу подключили некое устройство. Это была моя первая Отсрочка – каждый заключенный в Аркане подвергается такой хирургической процедуре, поскольку именно так они контролируют нас, предотвращают беспорядки и попытки побега.

Я стараюсь отбросить грустные мысли, эти несчастные воспоминания об окончании моей реальной жизни и начале этой рутины, где изо дня в день не происходит ничего и ничего не меняется, и если Мировое Правительство и дальше будет править, то все так и останется.

– Хэппи, – зову я, поднимая глаза к экрану.

– Да, заключенный 9–70–981? – отзывается голос.

– Воспроизведи паноптическое ^[5] наблюдение, день семьсот тридцать третий в Аркане, время 11:45 утра.

– Выполняю, – отвечает экран.

Статистика и цифры сменяются видеоизображением с паноптической камеры, имплантированной в мою голову. Я слышу свое частое дыхание после пробежки. Камера поворачивается к стене и замирает.

– Привет, Мэддокс! – слышу я свой голос, пытающийся перекричать угрозы Тайко и пение Пандер, но в ответ тишина. – Мэддокс, ты там?

И снова я испытываю страх, сковавший мое сердце в тот день, но подавляю предательские слезы.

Наконец, Мэддокс отвечает слабым и сломленным голосом:

– Думаю, в этот раз я пропал, Люк.

– О чем ты, приятель? – слышу свой голос, полный оптимизма и уверенности, что друг пошутил.

– Кажется, в Блок я так и не попаду. Может, оно и к лучшему.

Я смотрю это видео и вспоминаю, как мое сердце, и без того скачущее после пробежки, забилось тогда еще быстрее от осознания реальности.

– Мэддокс, что происходит?

– Глаза, Люк, они не работают.

Мэддокс был единственным, кому сходило с рук называть меня Люком, и мне стало невыносимо снова слышать, как он произносит мое имя.

– Остановить видеозапись, – приказываю я дрожащим голосом. – Отмотай назад, день четвертый в Аркане, время 11:30.

– Конечно, – отвечает экран.

Я начинаю просмотр. Вот я неуверенно выхожу во двор, дрожа от страха при выкриках Тайко Рота, грозящего меня убить.

– Это ты новенький? – спрашивает Мэддокс.

Я поднимаю глаза к верхушке разделяющей нас стены – камера показывает и это – но молчу.

– Меня зовут Мэддокс. Полагаю, ты и есть Лука Кейн, которому угрожает этот психопат? Не обращай внимания, в башке у парня явно болтается какой-нибудь новый винт, сводящий его с ума.

Я подхожу к стене и кладу ладонь на холодный камень:

– Да, я… я Лука Кейн.

– Лука Кейн, – повторяет Мэддокс, – приятно, наконец, познакомиться с тобой, сосед.

– Почему тот парень хочет моей смерти? – слышу я свой испуганный голос.

– Да кто его знает, – отвечает Мэддокс жизнерадостно и уверенно. – Кого это волнует? Ему до тебя не добраться.

– Заключенный 9–70–981, – прерывает меня Хэппи, пока я смотрю на экран, – у вас осталось две минуты из дозволенного дневного времени на просмотр воспоминаний.

– Отмотать, – приказываю я ей, – день шестой в Аркане, время 11:39.

– Конечно, – отвечает Хэппи.

На экране появляется новая видеозапись: двор, соседняя стена и голос Мэддокса, разговаривающего со мной.

– Дело в том, что к этому месту тоже можно привыкнуть. Люк, старина, расслабься, устройся поудобнее. Если тебе по-настоящему не повезет, то ты здесь надолго.

– Если не повезет? – слышу я свой голос, куда более узнаваемый, нежели тот испуганный и заикающийся голос мальчишки в четвертый день.

– Именно, – отвечает Мэддокс. – Мы лабораторные крысы, парень. В конце концов, нас не ждет ничего хорошего.

– Тогда зачем соглашаться на Отсрочки?

Он снова рассмеялся:

– Я задаю себе этот вопрос каждый раз. Знаешь, как они это делают? Как казнят нас?

– Я думал, они используют сердечный детонатор.

– Они используют Стиратели. Видел когда-нибудь такой? Они похожи на половину ракетки для тенниса, но без струн, наподобие серпа, и если какая-то часть тебя пройдет через его середину, она сотрется на крошечные, микроскопические кусочки. Вот наступит следующая Отсрочка, и посмотрим, хватит ли тебе смелости согласиться на Стирание.