Книга Манифест, как стать интересной, страница 4 – Холли Борн

Наконец Бри протянула охраннику свой пропуск. Пока тот его проверял, она выполняла отточенный годами трюк – «слейся со стеной». Ничего сложного. В этой школе она была пустым местом.

Как только ей вернули сумку и карточку, Бри углубилась в хитросплетение коридоров, ведущих к классной комнате. Следующий час ей предстояло убивать время под мотивационные разглагольствования учителя.

Хьюго и его дружки стояли в дверях, перегораживая проход.

– Прошу прощения, – сухо сказала Бри, разворачиваясь боком и прикидывая, сможет ли между ними протиснуться.

Ноль внимания.

– И все же согласитесь, парни, – продолжал вещать Хьюго, – пятничная охота на телочек удалась. Эти воспитанницы школ для девочек такие… благодарные. Клянусь, одна пришла ко мне сама и просто умоляла ее взять!

Послышался взрыв хохота, и парни стукнулись ладонями.

– А ты что? – спросил один с неправдоподобно красным лицом: следствие то ли неудачной генетики, то ли чересчур рьяного фальшивого смеха. Бри вспомнила, что его зовут Сет.

Хьюго вскинул бровь:

– Джентльмены не распространяются о подобных вещах.

– Ха! Когда это ты заделался джентльменом?

– В десятку, парень. Просто в десятку.

Новый хлопок ладонями.

– Но ничего не было. Я посоветовал той девчонке обзавестись самоуважением, и она разревелась.

Снова смех. При этом Сет так надрывался, что Бри удивилась, как он не лопнул.

– Да уж, вечеринка была клевая, – с трудом выдавил он, утирая слезы. – Я был в хлам! Даже ослеп на какое-то время. Клянусь!

Сет обвел взглядом компанию, ожидая смеха, но все молчали.

Лицо Хьюго вытянулось.

– Боже, Сет, да ты всего пару стаканов выпил.

– Да нет же! Потом еще была бутылка водки. Ты просто не видел. Наверное, как раз объезжал телочек…

Хьюго закатил глаза.

– Как скажешь, чувак.

Бри воспользовалась повисшей неловкой паузой и откашлялась:

– Прошу прощения.

Все тут же на нее уставились.

– Чего тебе?

– Можно пройти?

Хьюго демонстративно поднял ладони и отступил назад. Примерно на четверть сантиметра. Остальные парни последовали его примеру. Бри скептически оценила открывшееся пространство, вздохнула и начала протискиваться в классную комнату. Неудивительно, что при этом ее бюст смачно проехался по груди Хьюго.

– Оу-оу, не надо об меня тереться, – наигранно запротестовал тот. – День только начинается. Слишком рано для таких упражнений.

Его дружки мгновенно зашлись в истерике. Бри залилась румянцем второй раз за утро и почти бегом бросилась к своей парте. Там она плюхнулась на стул – бедра предсказуемо заныли – и вытащила любимый блокнот. Бри чувствовала, как горит лицо, и по возможности завесила его несколькими жидкими прядками.

Дурацкая школа. Дурацкая школа. Дурацкая школа.

Проблема заключалась в том, что Бри – как ни противно было это признавать – питала к Хьюго определенный интерес. Конечно, она знала, что это нелепо. Смехотворно. Немыслимо. И ужасно неправильно, учитывая, какой он ублюдок. По сути, Хьюго символизировал собой все, что она ненавидела в:

а) парнях;

б) этой школе;

в) жизни вообще.

При этом он был до обидного хорош собой и воплощал все клише, сопутствующие смазливой мордашке и телосложению «Колосс Родосский». Капитан победоносной школьной команды в регби, игрок на всю голову и конченый альфа-самец. Хьюго был старше одноклассников – потерял год, когда родители отправили его в Париж «подтянуть французский». Ах да, и его родители знали Марка Цукерберга (или кого-то вроде). Он был так богат, что по сравнению с ним остальные казались бедняками.

Разумеется, их отношения с Жасмин напоминали вертолет, попавший в зону турбулентности. Даже Бри знала мельчайшие подробности многосерийного сериала под названием «любовь самой звездной пары в школе». Каждый сюжетный поворот тут же разносился по коридорам, бесконечно пересказываясь наподобие игры в испорченный телефон. Бри надеялась, что ее дурацкое чувство в итоге пройдет. По крайней мере, потакать ему она не собиралась. И не только потому, что у нее не было ни малейших шансов привлечь внимание Хьюго, но и потому, что он был полным, абсолютным, беспросветным ублюдком.

В аудиторию зашел мистер Филипс, их классный руководитель, и все немедленно заняли места. Это отличало частные школы – ученики в них умели себя вести.

– Как жизнь молодая? – спросил учитель, ставя на стол портфель.

Тишина.

– Я спрашиваю, как жизнь молодая?

«Да успокойся уже, – подумала Бри. – Ты не рок-звезда».

– Хорошо, спасибо, – нестройным хором откликнулся класс.

– Итак, заявление UCAS! ^[3] Конечно, вы думаете: «Что? Мы только в двенадцатом классе!» Но ваши родители платят уйму денег, чтобы вы поступили в университет своей мечты. И первый шаг к этому – грамотно составленное заявление, которое мы будем шлифовать в течение года. Кто-нибудь уже выбрал дисциплину и предпочтительные вузы? Претенденты в Оксфорд и Кембридж, вы решили, в какой колледж будете подаваться?

Бри продолжала черкать в блокноте. Она уже пару лет как спланировала побег в Кембридж и знала свое мотивационное письмо разве что не наизусть. Выверенная до последней запятой заявка месяцами лежала у нее на компьютере в виде электронного черновика, дожидаясь только отправки. Так что Бри пропустила бубнеж мистера Филипса мимо ушей. Вместо этого она принялась составлять очередной список.

Причины немедленно выкинуть из головы Хьюго де Феланса:

1. Я еще не слышала, чтобы он говорил о девушках иначе как «телка», «шкура», «щелка», «чикса» и слово на букву П, которое я писать не буду. Ни за что.

2. Он открытый расист, гомофоб, женоненавистник и полный засранец.

3. До меня доходили слухи – хоть и без доказательств, – что у него было как минимум одно ЗППП.

4. Однажды он назвал Шекспира «тем скучным чуваком».

5. Если Жасмин что-нибудь заподозрит, она выпотрошит меня пилочкой для ногтей, кишки намотает на дверь, а глазные яблоки съест чайной ложечкой.

6. У меня есть самоуважение. У меня есть самоуважение. У меня есть самоуважение.

Бесконечные списки служили Бри своего рода медитацией. Она даже завела специальный блокнот для них. Эти наброски были мгновенными слепками впечатлений от мира.