Онлайн книга «Любимая учительница»
|
Кошмар какой! Когда успели-то? Таких засосов и укусов на самых видных местах на мне не было даже после той бешеной недавней ночи! Понятно, почему они все время на мне халат поправляли. Видели, что накосячили, и пытались скрыть следы преступления! По крайней мере, до тех пор, пока не смоются на приличное расстояние. Я достала бодягу, намазала тонким слоем на шею и грудь. Опухоли снимет, а вот цвет останется. Опять придется тоналкой замазывать… Ну а с губами искусанными ничего не сделаешь. Я все же нанесла успокаивающий крем, потуже затянула пояс халата, подняла повыше воротник. Черт, хорошо, что я Катю пригласила! Иначе они заперлись бы ко мне и на части разорвали, нафиг. Я поморщилась от пугающего воспоминания о пальцах Глеба там, где их не ждали, прислушалась к ощущениям. Вроде нормально. Если, конечно, принимать за норму саднящее и тянущее ощущение в промежности. Но это было даже приятно. Сладко-будоражаще… Господи, Таня, вот ты извращенка все же, оказывается! Ну как так? Столько лет живешь в полной уверенности, что знаешь себя, как облупленную, а потом что-то происходит, и понимаешь, что вообще, абсолютно ничего о своем теле, темпераменте, постельных предпочтениях и не подозреваешь… Ведь я никогда и подумать не могла, что разрешу, что позволю… Что буду получать от этого удовольствие, причем, такое, что прошлый опыт вообще не идет ни в какое сравнение! И теперь мне, конечно же, стыдно. Но, если бы мне предоставилась возможность повторить… Я бы ею воспользовалась. Не задумываясь. — Татьяна Викторовна… — Катя сидела за столом, перед ней стояла чашка с остывшим кофе, глаза опущены, — я, наверно, зря… Вы, наверно, пожалели, что меня пригласили… Простите меня… Черт! Значит, что-то слышала! А, может, и видела? Я сглотнула, потом взяла себя в руки. Это моя жизнь, мое дело. Оправдываться точно не буду. — Катюш, все хорошо. Я рада, что ты согласилась. Давай пить кофе. Катя чуть заметно выдохнула, улыбнулась. Мы пили кофе, болтали, и я чувствовала, как отпускает постепенно напряжение. Катя была настолько легкой и приятной в общении, не напрягала, не вызывала раздражения. Милая, аккуратная девочка-отличница, которой не повезло попасться на глаза мелкому хищнику. Кстати, а как вообще он ее разглядел? Я задала этот вопрос Кате, та только плечами пожала. — Я не знаю, Татьяна Викторовна… Я ничего для этого не делала, правда… Я не понимаю. Сначала все смеялся надо мной, я думала, издевается, старалась не обращать внимания. А потом… Потом начал гадости говорить. При всех. А я… Я не могу ответить. Теряюсь сразу, голос будто пропадает. Только краснею, как дурочка. Со мной никогда так не разговаривали, никогда не дразнили… Ну да. Девочка-отличница. Наверняка, всем в классе помогала, давала списывать. Все любили. Городок маленький, все друг друга знают. Даже хулиганы и отморозки знакомы. А тут поехала в столицу и нарвалась на реальную жизнь. — Почему не пожаловалась в деканат? — А что я скажу? — Катя подняла глаза, грустные-грустные. — Что обзывает? Гадости говорит? Это же глупость… — Но ведь он приставал к тебе! — Да… Это второй раз. И всегда не на глазах у других. И первый раз… Он не то, чтобы прямо приставал… — она наклонила голову, залилась краской до ушей, и практически шептала, — я, наверно, сама виновата… Позволила… — Что? — Я насторожилась. Неужели, все уже так далеко зашло? Неужели он заставил… Вот гад! Если это так, я не успокоюсь, пока его не посажу! — Он… Он меня поцеловал… Фух! Я прямо выдохнула. Ничего страшного, значит. Нет, для нее, малявки, это, конечно, катастрофа, но реально непоправимого не случилось. — А я… — тут она заревела, тихо и так горько, что у меня даже сердце заболело от жалости, — я обняла… — Постой, — я прижала ее к себе, аккуратно вытерла слезы, — хватит… Ну же… Так ты что? Он тебе нравится? — Не знаюуууу… — Катя зарыдала еще горьче, а я только и могла, что обнять ее посильнее и покачать, как ребенка. Ох уж эта вечная дурацкая история… Девочки-цветочки и хулиганы… Не повезло тебе, Катенька, нарваться на придурка. Красивого и развратного. Наверно, даже больше не повезло, чем мне. Потому что я со своими зверями справлюсь. А вот насчет тебя — не уверена. Мы еще посидели немного и разошлись по кроватям. А на следующее утро я, глядя, как Катя готовит кофе на нас двоих, неожиданно для себя предложила: — Катюш, переезжай ко мне пока что? А? Пока вопрос с Алиевым не решится окончательно? — Татьяна Викторовна… — Катя смутилась, — но я же наверняка вам мешать буду… — Не будешь. — А… А как же Юрий Станиславович? Он же наверняка против будет… — Катя, это не твоя забота. С Юрием Станиславовичем я разберусь. Ты, главное, от места в общежитии не отказывайся, договорись с комендантом. — Спасибо вам, Татьяна Викторовна, — Катя подошла, порывисто обняла меня, — обо мне, кроме мамы и бабушки, никто никогда не заботился… Я обняла ее, чувствуя себя очень странно. Словно дочку обнимаю. Или сестренку младшую, которая у меня могла бы быть. Если бы росла я в нормальной семье. А, может, это просто моя потребность в близких людях так выражается? Сначала Юрик, который полностью заменил брата. И его прабабушка… Потом мои студенты, в руки которых я кинулась, буквально стоило поманить только. Хотя, здесь особая история. Теперь вот Катя. Что же это получается? Я просто пустоту заполняю? Искалеченную детдомом жизнь восстанавливаю? Надо бы почитать об этом. Или с Юриком поговорить. Он психолог тот еще, несмотря на абсолютную отмороженность и статус звездного ребенка. Потому что выверт сознания неожиданный и страшный. Кто его знает, какие еще замедленные бомбы в моем сознании таятся? Вдруг, лет через пять, я с ума сойду на почве любви к кошкам? Как некоторые старушки? Или, наоборот… Бррр… Ладно. Надо приходить в себя и собираться на работу. И сразу же с прицелом на вечернюю встречу с моими неугомонными любовниками. Я постояла перед зеркалом, прикидывая, что бы нацепить на себя такое. Чтоб не провоцировать. |