Книга Расплетая закат, страница 45 – Элизабет Лим

На моей подушке лежал новый сливовый бутон и записка, написанная его мелким элегантным почерком.

Я поищу мастера Цыжина. На завтрак подают жареные булочки и арахисовые пирожные – тебе понравится. Я оставлю тебе немного, пока их не разобрали.

Я спрятала записку в карман и улыбнулась. Разумеется, Эдан помнил о моем пристрастии к сладкому. Принюхавшись, я учуяла аромат свежего арахиса. Прошлая я мигом кинулась бы вниз по лестнице, чтобы в один присест съесть все пирожные, но теперь они меня совсем не привлекали.

Я оделась и пошла искать Эдана, но на лестнице меня перехватил сам мастер Цыжин.

– Идем, – сказал он, прежде чем я успела поздороваться.

Он жестом показал мне следовать за ним вниз по винтовой деревянной лестнице в коридор, выдолбленный в самой горе. К концу он сузился, и мы вышли в альков за водопадом. Несмотря на стремительно бегущие каскады воды, воздух здесь был спокойным. Мокрые статуи Наньдуня, высеченные из камня и нефрита, стояли вдоль края скалы.

– Мы называем этот заповедник Каскадным Покоем, – сказал мастер Цыжин, садясь на влажную землю. Я последовала его примеру. Позади меня с грохотом обрушивалась вода, брызгая прохладными каплями на шею. – Я отправляю сюда своих учеников, когда их тяготит ответственность, идущая в паре с магией.

Он ненадолго замолчал, позволяя мне обдумать его слова.

– В нашем мире очень мало чародеев. Магический талант встречается редко, еще реже – люди, способные им управлять. Джен был одним из самых могущественных среди нас, но даже он не смог понять, что служить тысячу лет мужчине или женщине с великими судьбами – это бремя и в то же время дар.

– Он знает, – тихо ответила я. – Давно знает.

– Он научился жить с сожалением, – согласился Цыжин. – И все же, скорее всего, если бы Джен не встретил тебя, то завершил бы свою службу.

– Я…

– Лучше он нарушит клятву сейчас, чем позже, – продолжил мастер, не обращая на меня внимания. – Мои ученики никогда не дадут обет. Никогда не попробуют на вкус силу, которой обладал Джен, и никогда не познают страданий, которые выпали на твою долю.

– Что вы пытаетесь мне сказать?

– Аланди ждут суровые времена, – осторожно начал мастер Цыжин. – Джен по-прежнему может принести много пользы нашей стране, хоть он уже никогда не будет так силен, как прежде. Я прошу тебя отправиться в Лапзур в одиночку, чтобы он мог остаться здесь и закончить свое обучение.

– В-вы хотите, чтобы я бросила его? – запнулась я.

– Это к лучшему. Я думал, что могу помочь тебе, Майя. Честно. – Старик замолчал и сосредоточил взгляд на струйке воды, стекающей по камням. – Но теперь я понимаю, что тебе стоило позволить Джену стать стражем. Обладая наследием Аманы, ты представляешь собой куда более опасного демона, чем он.

Моя грудь сжалась от его слов. По мне прокатилась волна раздражения, и я закусила губу в попытке подавить нарастающий гнев. Я не буду злиться. Не буду.

Заметив мои усилия, мастер склонил голову и заговорил мягче:

– Мои ученики жалуются, что я слишком строгий. Я не склонен деликатничать, потому что видел, чем заканчивается утаивание правды. Возможно, будь я строже с Бандуром, он бы не нарушил свой обет. Или же вообще не давал бы его.

Мастер Цыжин поджал губы, в уголках которых образовались морщинки.

– Если не сможешь одолеть его в Лапзуре, я буду готов к его освобождению.

– Вы ошибаетесь насчет меня, – сказала я, вставая. – Я не превращусь.

– Это в любом случае не имеет значения.

Я резко повернулась к нему. Его заявление прозвучало твердо, глаза оставались ясными. Вчера за ужином он говорил другое.

– У меня был дар предвидения, – объяснил он. – Моя сила ослабла с тех пор, как я завершил свою службу, но время от времени у меня бывают видения. Сколько бы раз я ни смотрел в огонь, сколько бы раз ни кидал камни или читал по листьям, результат всегда один и тот же. Глядя в твое будущее, Майя Тамарин… я не вижу ничего, кроме пепла. – Старый монах тоже поднялся. – И ты это знаешь.

Морось от водопада затуманила мой взор, и я часто заморгала, пытаясь избавиться от влаги.

– Поэтому вы хотели поговорить со мной этим утром? Просто чтобы сказать, что я умру, даже если одолею Бандура?

– Вне зависимости от исхода вашей схватки в Лапзуре ты по-прежнему свой злейший враг. Нельзя выжить в битве с самим собой.

Цыжин выдохнул и возвел руки к небу.

– Впрочем, все не так мрачно, как кажется. В небесах появилась брешь, сотворенная магией. Ткач, твой предок, первым подлатал ее, но он был беспечен и оставил след магии среди своих смертных потомков. – Мастер посмотрел на ножницы на моем поясе. – Из-за безрассудства чародеев и демонов в небе снова возникла брешь. Тебе выпало залатать ее еще раз. Майя, сейчас в тебе воюют две силы. Уверен, ты это почувствовала. Платья требуют, чтобы ты исцелила небеса, в то время как твой демон требует, чтобы ты раскромсала их на части. И голос, к которому ты прислушаешься, определит, какое наследие ты оставишь.

Я с трудом сглотнула.

– Что насчет Эдана? Вы видели его судьбу?

– У Джена она более изменчивая. Выживет он или нет, полностью зависит от выбора, который ты сделаешь.

– Поэтому вы думаете, что ему лучше остаться, – прошептала я.

– Я приму любое его решение, – ответил мастер Цыжин. Потом замешкался. – Я просил его остаться, прежде чем он ушел на твои поиски. Сказал, что он предназначен для магии. Знаешь, что он ответил?

Ответ прозвучал знакомо, словно я слышала его во сне.

– «Может, однажды я и был предназначен для магии, но из-за Майи я уже не тот чародей, что раньше. Теперь я предназначен для нее. Для нее прежде всего».

Губы старика расплылись в слабой улыбке.

– Это я и хотел тебе сказать. А теперь ступай. И выбирай с умом.

Я начала вставать, но затем остановилась, повернувшись к мастеру Цыжину.

– Спасибо вам, – тихо сказала я и поспешила обратно в храм.

Пробежав по коридору, я с пылающими алыми глазами ворвалась в обеденный зал, игнорируя взгляды учеников. Мне было плевать на них или на правила поведения в храме. Я кинулась в объятия Эдана и чуть не повалила его на пол, уткнувшись лицом в его халат.

– Майя, – выдохнул он.

Я взглянула на него – на сморщенный лоб, на беспокойство, сияющее в глазах. И поняла, что нет смысла задавать вопрос, который вертелся на моем языке. Вместо этого я спросила:

– Арахисовые пирожные еще остались?

Его лоб разгладился, и он хихикнул.

– Я прихватил парочку для тебя. – Тут он замолчал; Эдан слишком хорошо меня знал. – Что произошло?