Книга Каникулы в Риге, страница 17 – Юлия Кузнецова

На следующий день после завтрака папа вызвал такси, и мы поехали. По дороге Гриша прижимал Рисика мордой к стеклу, чтобы ему было лучше видно. Моя козочка тоже так и лезла мордой в окошко. Нам было тесновато, но мы не ссорились. Кто ж ругается, когда едет на море?

— А что, народ купается? — спросил папа у таксиста.

— Народ — нет. А дети вполне купаются, — усмехнулся таксист. — Им хоть бы хны, этим детям. Такой вот они… народ.

Он засмеялся.

— Я точно буду купаться! — объявила я.

— И я! — воскликнул Гриша.

— А я точно нет, — тихо сказала мама. — Терпеть не могу холод.

— Ты тоже можешь замёрзнуть, — сказала я брату.

— Почему это я замёрзну, а ты нет? — сердито спросил он.

Вот какой! Я о нём позаботилась, а он обиделся.

— Ну, ты знаешь, — прошептала я, — из-за той истории со Светлогорском. Я-то уже знакома с Балтийским морем, а ты нет. То есть не совсем…

Гриша открыл рот, но тут папа спросил что-то у таксиста про рыбалку.

— Окунь, говорят, есть, — откликнулся тот, — щуку ловят. Зимой, понятно, корюшку. Я про море вам не скажу. Я на озёра езжу. Там всё цивилизованно. Оплатил кемпинг, лодку взял напрокат — и рыбачь сколько влезет. Дети на великах по дорожкам носятся. Вечером банька, шашлыки. А в море смысл рыбачить? Транспорта у меня морского нет, а у берега что поймать можно?..

— Жалко, что у берега ничего не поймаешь, — расстроился Гриша.

А я подумала: «Может, я смогу поймать у берега интересные мысли?»

Наконец мы добрались до Юрмалы. Таксист высадил нас на главной улице. Она называлась Йомас. Там было столько народу! Все гуляли, пили кофе, рассматривали витрины магазинов, смеялись и перекрикивались.

«Странное дело, — подумала я. — Главная улица, а домики совсем невысокие. Не то что в Москве или даже в Риге».

Домики были современными, но попадались и старинные, как из сказки. Одно здание всё-таки было высоким. Даже не здание, а деревянная крыша, которую поддерживали зелёные столбики, похожие на стебли гигантских цветов. Мама сказала, это летняя терраса концертного зала «Дзинтари», что значит «янтарь», здесь выступают разные певицы и певцы.

А Гриша приставал к папе с вопросом: где же выход к морю?

— Везде, — ответил папа. — Только надо найти самый удачный.

Вот мы шли, шли, пока маме не надоело и она не спросила у какой-то старушки, которая выгуливала маленькую чихуахуа:

— Извините… А море там?

Мама показала поворот. Старушка улыбнулась и от этого стала похожа на свою чихуахуа.

— Да-да, главный выход к морю именно там, — сказала она, — но попробуйте пройти ещё немного и свернуть во-он там. Я больше люблю тот спуск. Знаете, совсем другое настроение.

Славный выход к морю порекомендовала нам старушка! Дорога шла между соснами и состояла из плит, которые переходили одна в другую. Мы с Гришей вприпрыжку скакали вниз. Сосны так шумели над головой, будто там сто ветерков сразу играли в догонялки.

Скоро показалось море. Оно было холодного синего оттенка. У меня есть такой карандаш. Над морем клубились белые пушистые облака, а у берега плескались волны, которые тоже были белыми и пушистыми. Так что выходило, либо облака спустились искупаться в море, либо волны допрыгнули до самого неба.

Мы с Гришей тут же разулись. Песок был холодный и очень мягкий, как мука. Папа не только разулся, но и стал расстёгивать рубашку.

— Кто со мной? — спросил он.

— Я! — крикнули мы с Гришей.

Мама покачала головой и даже отказалась снимать кеды.

— Я вас там подожду, — указала она. — Разложу пока всё для пикника.

И набросила на плечи папину рубашку. Мама у нас мерзлявая… А мы поспешили к морю. На берегу были большие лужи или небольшие озерца, не знаю, как лучше назвать. На краю одной лужицы плескались дети, а на краю другой сидела огромная чайка.

— Смотри, чтобы она не утащила наш пирог! — прокричал Гришка маме.

Народу было не очень много. Купался вообще один человек. Зато многие гуляли вдоль моря или ехали на велосипедах.

— Ну, — сказал папа и вошёл в воду. — Бр-р-р!

Вода была чистая, прозрачная и такая холодная, что я вмиг замёрзла до самого затылка.

— Я всё! — выкрикнул Гришка, едва намочив ноги. — Я к маме! Греться!

— И ты давай с ним, — сказал мне папа. — Холодно, конечно, для купания.

— А я думала, купаться будем, — расстроилась я. — Как в Светлогорске.

— Ты помнишь? — удивился папа.

— Не помню. Но мама много раз рассказывала. А ты пойдёшь со мной?

— Нет, — покачал головой папа. — Я поплыву. А то дядя Петя надо мной смеяться будет.

Дядя Петя — это папин брат. Куда бы он ни приехал, везде купается! Во всех реках и морях. В любое время года. Такой вот бесстрашный человек. Папа у нас тоже не из боязливых. Но ведь и бесстрашным людям бывает жутко холодно.

— Л-ладно, иди, — сказал папа. — Скажи маме, чтобы чаю налила уже.

Папа отправился в море, а я ещё немного постояла, глядя ему вслед. Он шёл, не останавливаясь, вода становилась всё выше и выше. А потом взял и поплыл. Его затылок темнел над спокойной синей водой.

Мне стало грустно, что нельзя искупаться. А потом я почувствовала в голове что-то странное. Как будто появилось что-то новое. И оно било хвостом, как рыба.

— Это же мысли! — догадалась я. — Я поймала мысли! Их надо записать!

Я вернулась к маме, плюхнулась на мягкий песок и вытащила из кармана блокнот.

Гришка тем временем сидел у мамы на коленях. Жевал кусок пирога и кутался в папину рубашку.

— Холодно, — пожаловался брат.

— А мне грустно, что не искупались, — проворчала я. — Мам, расскажешь ещё раз про мою первую встречу с Балтийским морем?

— Это было давно, — начала мама. — Мы в первый раз поехали с тобой на море.

— А я где был? — спросил Гриша.

— А ты был у меня в животе, — ответила мама.

— Значит, не только с Машей поехали, а с нами двумя, — заявил Гриша.

— Сомневаюсь, — буркнула я. — Живот — это не отдельный человек. И ты там слишком мелкий был, чтобы помнить море.

— И вот мы приехали, — мама заговорила быстрее и громче. — А море холодное! Семнадцать градусов. Никто особо не купается. Ну, как тут. Мы с папой оделись потеплее и покатили колясочку с Машей на пляж. А она как увидела море, так и начала сразу сбрасывать одежду. Вот коляска едет, а из неё вылетает то ботинок, то курточка.