Книга Делить тебя, страница 68 – Ася Невеличка

Выпили.

— Знаешь, есть такая хрень «совместимость»?

— Хочешь сказать, что с тобой Янка совместима, а со мной нет?

Он молчал и мне это не нравилось.

— Ты груб с ней, — не выдержал я паузы и пошел в наступление. — Насилуешь! Она никогда не простит тебе издевательства…

Игорь повернулся ко мне, разглядывая с шокированным изумлением.

— Ты дурак? Насилую? И она каждый раз надевает маску и приходит на свидание, чтобы быть изнасилованной?

Не хотелось продолжать этот разговор растянувшись на полу, я попытался сесть, но закружилась голова и затошнило.

— Ублюдок, — буркнул сквозь зубы и с облегчением прислонился к дивану, пытаясь переждать верчение кабинета, и притупить тошноту. — Она приходила, зная, что там ты?

Игорь отрицательно мотнул головой, а на меня накатило облегчение, что Янка одурачена братом, как и я.

— Значит, она приходила ко мне, а я никогда ее не обижу. Ты в очередной раз воспользовался чужим доверием, потому что своего нихрена получить не можешь.

— Откуда такая информация? С чего ты решил, что без манипуляций ни одна девушка не будет со мной?

Мне хотелось вылить на него все помои, накопившиеся внутри за долгие годы. Хотелось макнуть этого идеального ублюдка в ту гниль, в которой тонул сам. Чем не удар под дых?

— Потому что каждая, Гоша, каждая твоя кинутая девка бежала ко мне за утешением, блядь. Ни одна не прошла мимо. Каждая елозила на моем члене и посылала проклятия в твой адрес!

Брат поморщился, снова разлил виски. Выпили. А может и к лучшему? Надраться, выспаться, а потом… Что? Я понятия не имел, что делать потом.

— Я думал, ты их сам подбирал.

Меня предположение Игоря удивило. Дважды. Во-первых, никогда не подбираю, а во-вторых…

— Ты знал, что я трахаю всех твоих девок?

— Не знал. Пришлось узнать, когда… Ты с Яной.

Теперь понятнее. Значит, тогда брат не знал.

— Нихрена не подбирал, сами приползали и пытались «повторить» со мной. Только всем обломалось…

— Всем?

По интонации брата я понял, что про свою Верку он тоже знает. Блядь.

— Всем. И если ты мстишь девкам за поведение одной суки, то ты явно выбрал не ту жертву.

— О чем ты, Жень?

А может, хватит увиливать? Ведь я хочу увидеть раскаяние на его роже.

— Тебя убить мало за ту тварь, что ты ввел в нашу семью, — выплюнул я. — Неужели ты не мог отделаться от нее сразу же, как она сняла тебя с крюка?

По его потерянному взгляду, я догадался, что он все еще не вкуривает. Но как можно забыть издевательства этой шлюхи?

— Я про Верку.

— Это я понял. Но что там про… крюк?

— Она не цепляла тебя за жопу крюком и не подвешивала к потолку? Может, надевала сбрую на яйца? Растягивала на дыбе? — открыв рот, я уже не мог остановиться. Слова пёрли из меня, выливая всю накопленную и переваренную не единожды желчь на голову братца.

Я видел его шок, бледность и дрожащие пальцы, разливающие виски по порциям, но сейчас хотел, чтобы он пережил наши с ним общие воспоминания еще раз, не заколупываясь в броню, а обнажаясь передо мной.

— Какое наказание для тебя определили любимым? Плёткой по члену или хвост, торчащий из зада? А? Признайся?

— Жень… Женька, остановись!

Он схватил меня за голову и прижал к себе, не давая оторваться от себя, похлопывал по плечам и шептал в волосы «забудь-прости…»

Но хрен я смогу простить и вряд ли забуду. Я пытался, еще как пытался. Каждый ёбаный день мечтал, что прошлое останется в прошлом. Я перехватил его за твердые плечи, уткнулся в локтевой изгиб и завыл. Глаза щипало, из горла рвался надломленный рык и вся горечь, вся накопленная муть выходила злыми слезами, в плечо старшего брата.

* * *

Игорь.

Сколько мы так просидели? За окном давно стемнело. Смартфон на диване уже сдох от входящих вибраций. Стас, наверняка, никого не пускает и не дает никаких объяснений.

Мы сидели на полу кабинета, вцепившись друг в друга. Женька успокоился, сам разлил виски и передал бокал мне. Прислонившись к дивану, плечом к плечу, мы доделывали бутылку и вспоминали.

— Она приползла через неделю. Худая, с синячищами под глазами. Я еще подумал, на наркоту села… Но нет. Как котёнок зашкерилась в углу кровати, а ночью… Такие выкрутасы, сука… Я охуел, что так можно. За ночь раз семь кончил.

Я молчал, понимая, что надрывы надо вскрывать в тишине. Молча слушал и кровоточил где-то внутри от его боли.

— И так охуенно было с неделю. Потом все поменялось. Я даже не понял как… Просто в один день оказался перед ней на коленях стреноженный и с кляпом во рту. И самое пакостное, она издевалась, а я кончал, как стриженный ёжик, блядь, кончал, когда она шпилькой пригвоздила мошонку к полу… А дальше больше… Я боялся идти домой, к ней, и один черт шел, унижался и кончал.

От непереносимости ситуации спасала густая темнота кабинета, пьяное головокружение и подавленное, опустошенное настроение.

— Скажи, как ты ее терпел? Как, блядь, такой суке можно делать предложение, а Гоша?

Я протяжно застонал, откинув голову на сиденье дивана. Ненавижу «Гошу», но сейчас не готов поправлять агонизирующего брата.

— Женя, мы не практиковали с ней БДСМ. То, что я слышу — меня вымораживает. Она была не в теме, я с ужасом могу представить, откуда она набралась этих приемов, но…

— Но ты же выкинул ее из дома? Ты порвал с ней? Почему?!

— Она… начала резать себе вены. У меня с ней была несколько другая… ээ-э… история.

— В смысле? Она не?.. Расскажи?

Я поморщился, никогда не любил трепаться о своей первой и болезненной помолвке, но после откровений брата, наверное, должен был ответить тем же.

— Нечего рассказывать, в общем-то. Молоденькая хрупкая нежная девчонка, а я пресытился сексом и экспериментами. До тошноты. Вставляли только жёсткие извращения и чем дольше, тем отвязнее… Не хочу углубляться в это. И тут Вера. Чистая и невинная. И всё было как с белого листа. Я учил ее сексу, а она меня любви. А потом…

Сделал паузу, пытаясь вспомнить, когда всё сломалось в наших отношениях? И Женька молчал, давая мне время собраться с мыслями.

— Потом она стала ломаться. Не в смысле, показывать характер, а наносить себе увечья. Началось под новый год, когда я не захотел брать её в клуб. Вера только переболела гриппом, и я боялся, что в клубе застудится. Ты знаешь, там сквозняки…

Я не видел, скорее почувствовал, что Женька кивнул.

— А когда вернулся домой, увидел ее лежащей у подножия лестницы без сознания.