Книга Когда ты будешь моей, страница 17 – Юлия Резник

— Уже есть, — улыбается Демид, поигрывая зажатыми между пальцев брелоком.

— Тогда открывай эту чертову дверь! Я ужасно замерзла.

Не знаю, откуда во мне берется смелость. Может быть, я просто устала бояться, находясь рядом с ним. Или сошла с ума. Это тоже все объясняет.

Дверь за спиной хлопает. Балашов дует на замерзшие красные руки и тычет пальцами в кнопки на небольшом щитке, очевидно, снимая дом с охранной сигнализации. Но мне уже все равно, чем он там занимается. И как только загорается свет, я прохожу в первую попавшуюся комнату. Из меня будто вытащили батарейки. Я без сил плюхаюсь на диван.

— Есть хочешь? Я могу что-нибудь приготовить.

— Только спать. Где я могу лечь?

— Сейчас, застелю тебе кровать.

Я даже не протестую, хотя, в другой раз, наверняка бы сказала, куда он может сунуть свою заботу. Балашов выходит из комнаты, и в то же мгновение я засыпаю.

— Девушка! Девушка, вы выходите?

Возвращаюсь в реальность, качаю головой и отступаю в сторону, пропуская к выходу влюбленную парочку:

— Нет, мне на следующей.

— Садиться будете? — звучит мне в спину недовольный старческий голос. Опять качаю головой. Прохожу поближе к двери, чтобы не мешаться.

От остановки до дома — всего ничего. Полквартала. Даже зонт лень открывать. Я натягиваю на глаза капюшон и торопливо шагаю по тротуару. Аромат отсыревшей палой листвы забивается в ноздри. В лужах отражаются желтые кроны кленов. Я смотрю под ноги, старательно обходя их, останавливаюсь у подъезда. Как у любой женщины, в моей сумке царит страшный беспорядок, ключи находятся как раз в тот момент, когда навстречу мне из укрытия машины выбегает прыткая девица. А следом за ней еще пара человек, взявшиеся будто ниоткуда.

— Добрый день. Телеграмм-канал «Жизнь звезд». Скажите, вы живете в этом доме?

Я сглатываю. Капюшон скрывает мое лицо едва не до носа, но я еще сильнее наклоняю голову.

— Извините, мне некогда…

— У нас всего пара вопросов! Вы видели здесь эту девочку? — под нос мне тычут телефон, и, конечно, я узнаю «эту девочку», потому что, черт его все дери, это мой ребенок!

— Не припоминаю. Еще раз извините.

Оттесняю настырных журналюг, прячусь за дверями подъезда и от души матерюсь. Меня бьет крупной дрожью от страха за дочку. И от злости на её непутевого папашу, который, несмотря на все мои просьбы, это все допустил. Вот тебе и фотосессии в гребаном Ашане. Ну, разве я была не права?!

Набираю Балашова и плетусь вверх по ступенькам.

— Пливет, мама!

— Полинка, а ты как узнала, что это я звоню?

— По фотоглавии.

Понятия не имею, откуда у Демида взялась моя фотография, и знать не хочу, поэтому интересуюсь тем, что меня действительно заботит:

— А где папа?

— На голшке. А я узе сходила.

— Молодец, моя хорошая. Ты не могла бы сказать ему, что я звоню… — начинаю я, и тут же морщусь от громкого ора:

— Папа! Папа! Тут мама звонит!

Слышу шорох в трубке и немного хриплое:

— Да, Марьян? Что-то случилось?

Телом бегут мурашки. Злюсь сама на себя, а вываливаю это все на Демида:

— Случилось! Из-за тебя постоянно что-то случается!

Хотя нет, на него я тоже злюсь! Сую ключ в замочную скважину, открываю дверь.

— Так, стоп! Давай по порядку…

— У меня под домом толпа журналистов. И они расспрашивают соседей о нас с Полинкой! Не знаешь, почему мне в который раз хочется свернуть тебе шею?!

Разуваюсь, сбрасываю куртку и иду в кухню. На часах нет и девяти, а мне уже хочется нажраться!

— Откуда ты знаешь?

— Они ткнули мне под нос Полинкино фото!

С сожалением смотрю на початую бутылку вина и включаю электрический чайник.

— Дерьмо.

— По классике, сейчас я должна сказать что-то вроде: я ведь говорила, что так и будет!

— Я сейчас приеду, и мы со всем…

Прерывая речь Балашова, звенит звонок.

— Подожди! Кто-то пришел…

Несусь к двери, выглядываю в глазок и с облегчением выдыхаю.

— Если это кто-то незнакомый, просто не открывай.

— Нет. Это всего лишь Настя. — распахиваю дверь и отхожу в сторону, пропуская подругу. Киваю той в сторону кухни и уточняю в трубку: — Так что ты говорил?

— Говорил, что приеду и со всем разберусь.

— Ты окончательно спятил? Только тебя здесь и не хватает! Неужели ты не понимаешь, что твое присутствие лишь подтвердит их догадки? Это ведь очевидно!

Я в отчаянии. Зарываюсь рукой в и без того растрепанные волосы, как подкошенная, падаю на стул и поднимаю растерянный взгляд на хмурую Настю.

— И то так, — задумчиво соглашается Демид.

— Я не знаю, что мне делать, — шепчу, чуть не плача. Чайник щелкает. Я встаю, достаю чашки, с психа бахаю ими об стол, низко-низко склоняю голову и опять матерюсь. Балашов присвистывает.

— Не знал, что у тебя такой богатый словарный запас.

— Заткнись! Просто заткнись сейчас. Я и так на тебя зла так, что с трудом сдерживаюсь.

— Рано или поздно правда бы всплыла наружу. Может, просто пришло время?

— Нет! Нет, не пришло! Это ты сделал все, чтобы о Полинке узнали. Какого черта ты пошел с ней в тот магазин?!

— Я вообще много где с ней бываю! В зоопарке, на аттракционах, в кафе… Мы же не можем сидеть взаперти. Она ребенок! Мой ребенок, Марьяна. А я прячу ее, как… как какой-то грязный секрет!

— Я хотела, чтобы у нее было нормальное детство!

— И оно будет таким!

— С кучей папарацци, следующих за ней по пятам?!

Понимаю, что наш разговор зашел не туда. Запрокидываю голову, делаю шумный вдох, чтобы успокоиться. Демид тоже молчит. И слава богу, конечно. Если он станет отпираться или пытаться меня переубедить, я просто взорвусь, ей богу.

— Послушай, давай ты приедешь ко мне, мы свяжемся с Норманом, это мой пресс-секретарь, и подумаем, как нам выйти из этой ситуации.

Оставляю все попытки приготовить чай. Тру лицо рукой. Каждый раз, когда мне кажется, что хуже уже просто не может быть, жизнь преподносит мне сюрпризы.

— Я-то приеду, но как мы с Полиной вернемся домой? Как? Если тут эти люди…

— Мы что-нибудь придумаем. Хорошо? Просто вызывай такси и приезжай. И захвати какие-то вещи на первое время. Пока возвращаться домой вам точно не стоит.

— Дерьмо… — шепчу я и отключаюсь.