Книга Когда ты будешь моей, страница 50 – Юлия Резник

В общем, рожать мы едем вместе. А потом оказывается, что, ко всему прочему, мне поздно делать анестезию и… моей анестезией становится Балашов. Это его руку я держу, когда тело скручивает очередной схваткой, это его ароматом дышу. Он первым берет Полинку на руки. Смотрит на неё несколько мучительно долгих секунд. С шумом сглатывает и переводит взгляд на меня… И там чего только нет, в этом взгляде. Я плачу и тяну руки к ребенку.

— У вас на пальце кольцо… — возвращает меня в реальность голос журналистки. Вытягиваю перед собой ладонь, шевелю пальцами, до сих пор не привыкнув к его тяжести.

— Да…

— Очень большой бриллиант.

— Наверное. Я в этом не слишком разбираюсь. Но, зная Демида, другого он бы не подарил, — посмеиваюсь я.

— Почему?

— Потому что он — максималист по своей сути.

— Это кто — максималист? — на талию мне ложатся сильные руки.

— Ну, не я же, — откидываюсь в объятьях Демида, мы смеемся и переводим взгляд на журналистку. Она откашливается, сверяется со списком вопросов и без всякой неловкости, которая в данной ситуации была бы вполне оправдана, интересуется:

— Ребят, а что вы скажете по поводу упорных слухов, которые сейчас бродят в прессе?

— О, — закатываю глаза, — это какой-то бред за гранью добра и зла.

— То есть никакого изнасилования не было?

— Ну, конечно, нет, — смеюсь, кладу свои ладони поверх с силой сжавшихся на моем теле рук Демида, успокаивая его и не давая наделать глупостей.

— Но ты всё же ушла со скорой. Была какая-то причина?

— Естественно. И очень весомая. Я забеременела. Мне стало физически тяжело мотаться по вызовам, — наклоняюсь к Полинке, которая все это время продолжает вертеться у нас под ногами, и поправляю съехавший набекрень бантик. Кажется, у меня получается провести журналистку. Но, не в силах просто так отказаться от плана выжать из нашего интервью хоть какую-нибудь сенсацию, она все же спрашивает:

— Ну, а со свадьбой почему тянули? Четыре года, выходит, так?

— Угу… Марьяна меня проверяла. Знаешь, у ее родителей великолепная история любви. Думаю, ей нужно было убедиться, что я — именно тот самый. Единственный.

— То есть ты ей предлагал пожениться и раньше?

— Да миллион раз.

Наверное, многие и многие люди по всему миру после этого интервью зададутся вопросом, что такого во мне нашел Демид. Но, знаете, мне уже все равно. Я засыпаю не с кумиром миллионов, а в первую очередь со своим, действительно мне одной предназначенным, человеком. Приняв этот факт, как данность, я окончательно расслабляюсь. И просто позволяю себе быть счастливой.

Мы обустраиваем наш дом, сами развешиваем шторы, которые пришли из Италии с опозданием, выбираем по каталогам недостающую мебель, ездим каждый на свою работу, а по ночам, уложив дочку спать, с небывалым энтузиазмом наверстываем годы моего воздержания. Никогда бы не думала, что эта сторона жизни будет играть для меня такую важную роль, но после того, как Демид ввел меня в мир большого секса, все изменилось. Теперь я понимаю, чего лишала себя столько времени…

— Нет-нет, Демид! Не сейчас! Нас уже ждут в загсе…

Вытаскиваю его бесцеремонные руки у себя из-под юбки и одергиваю подол. Грудная клетка возбужденно поднимается и опускается, натягивая лиф красивого платья, которое я надела по случаю свадьбы матери. Поднимаю затуманенный взгляд, и сердце опять сбивается с ритма — такой он красивый в своем темно-синем вечернем костюме.

— Давай по-быстренькому, а?

Любимый голос звучит сипло. Демид перехватывает мою ладонь и кладет на заинтересованно приподнявшийся в брюках член. Я машинально сжимаю пальцы, и мы оба тихонько стонем, соприкасаясь лбами.

— Мама! Папа! Ну, где вы там? — слышится звонкий Полинкин голосок от двери.

— Черт, — матерится под нос Демид. Я натянуто улыбаюсь, хотя, клянусь, разочарована не меньше.

— Иди первая. Я спущусь через пару минут.

Опускаю взгляд вниз и плотоядно облизываю губы.

— Марьяна! — стонет Демид. — Иди… Не то…

Делаю шаг назад, еще один. Заставляю себя отвернуться и спуститься вниз по лестнице на голос дочки. В конце концов, нас действительно ждут. Свою свадьбу мама захотела отпраздновать дома. Поэтому вчера до ночи мы простояли в кухне, готовя угощения на стол. А потом я позорно уснула, не дождавшись Демида из душа, и ни он, ни я не получили свою ежедневную порцию вечернего секса, из-за чего сегодня с утра чуть было и не сорвались.

К счастью, до загса мы доезжаем без пробок. Там нас уже ждут Веденеевы, еще одна супружеская пара со стороны Воронова, его дочь с семьей и Настя.

— А эта что здесь забыла? — в тот же миг напрягается Демид.

— Эй! Перестань… У нас совсем не осталось родственников, а Настя… она же мне как сестра.

Вижу, как Демид глотает слова, готовые сорваться с языка, но все же медленно кивает. И, утверждая свои на меня права, словно их кто-то оспаривает, с силой обхватывает меня за талию.

Нам удается перекинуться с гостями буквально парой фраз, как нас приглашают в зал торжеств. Роспись проходит быстро и довольно трогательно. Мама выглядит настоящей красавицей в приталенном кремового цвета платье со струящейся юбкой-тюльпаном. Да и Сергей Михайлович ей под стать. В черном классическом костюме и рубашке в тон маминому наряду. Я ужасно счастлива за эту пару, и когда церемониймейстер объявляет их мужем и женой, не могу сдержать слез. Даже страшно представить, что со мной будет на собственной свадьбе. Перевожу подернутый дымкой слез взгляд на Демида и с силой сжимаю его твердые пальцы.

— Ну что, дорогие? Горько! — Дядя Коля возбужденно вскакивает со своего места и что есть мочи хлопает в ладоши. Аплодисменты тут же подхватывают другие гости. Воронов наклоняется и касается маминых губ своими. — Один, два, три… — продолжает Веденеев. Мама ужасно смущается. Но я вижу, как она счастлива, и радуюсь, что мне хватило ума не лезть в ее отношения с Сергеем Михайловичем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍***

Молодые едут кататься по городу, а мы с Демидом и Настей возвращаемся домой, чтобы быстренько, к их приходу, накрыть стол.