Книга Прощай, Ариана Ваэджа!, страница 9 – Стелла Странник

Девушки вот уже несколько лет не переставали восхищаться выставками этого самого популярного авангардного творческого объединения и каждый раз уходили с них не с пустыми руками. И дело не только в картинах, которые они приобретали на распродажах, главным, пожалуй, был полученный заряд энергии, который начинал бить фонтаном уже в залах галереи, а потом долго еще поддерживал радостное настроение, порой переходящее в почти болезненное состояние эйфории.

— Вера, Вера… Смотри — кажется, это и есть картина Потипаки, которую я уже однажды видела…

— Это та самая «Земля»? Давай подойдем поближе!

Почти раздвигая группу молодежи локтями, девушки процокали каблучками как можно ближе к стене, чтобы разглядеть каждый штрих, каждый мазок, а потом уже — то же самое с расстояния шагов десяти. Вот они — эти фантастические терема и церкви на фоне причудливых холмов! А дальше — люди в лаптях, словно сошедшие с другого, более древнего, полотна. Внизу справа — новый образ, египетская фигура, словно вывернутая — часть тела в профиль, а часть — в фас. Впечатление неимоверного хаоса, в котором оказались отдельные символы совершенно с разных полотен, насильственно разобранные и вновь склеенные в одно целое.

— Верочка! Лизавета! — окликнул кто-то девушек.

Неужели Игорь Круселин! Конечно!

— Идем к нам! — Лиза, оторвав взгляд от картины, повернула голову.

— О, да ты не один!

Рядом с ним стоял худощавый молодой человек с пышной шевелюрой цвета темного каштана и с такими же шикарными усами. В широкой, свободного покроя белой рубашке и модном темно-сером костюме. «Явно из живописцев!» — подумала Вера и была почти права.

— Знакомьтесь, мой друг поэт Ярослав Городец, — представил Игорь. — Кстати, он здесь выступает сегодня.

— И где же? — заинтересовалась Лиза.

— В следующем зале, вы еще не дошли, — прозвучал низкий голос приятеля Игоря. — Хотите послушать?

— А вы откуда? — вступила в разговор Вера, неравнодушная к современной поэзии.

— Из «Гилеи». Вы в курсе, что мы недавно вошли в «Союз молодежи» на правах поэтической секции?

— Да неужели? — искренне удивилась Вера.

— Да! — гордо ответил Ярослав и очень внимательно посмотрел на нее, словно пытаясь запомнить этот образ, напоминающий небесное облако благодаря васильковому платью из плотного шелка и диадеме с лазуритом, подчеркивающей торжественность прически из каштановых непослушных волос.

И добавил:

— О вас можно слагать стихи!

— Я тоже хотел бы посмотреть на такую девушку! — рядом с ними остановился молодой мужчина в темно-сером чесучевом костюме, явно, заграничном.

И, уже обращаясь к Лизе:

— Приветствую, Лизавета! И сколько же мы с тобой не виделись?

— О, Павел! Вот так встреча! — Лиза протянула ему для поцелуя руку в тонкой белой перчатке как старому знакомому. — А ты уже вернулся из Германии?

— Как видишь!

— И как впечатления?

— Об этом надо рассказывать долго-долго! Так что не здесь… А кто эта небесная прелестница?

— Да, познакомься, моя подруга Вера…

— Друзья, чтения уже начинаются! — перебил Лизу Ярослав. — Идемте в зал, для вас — самые лучшие места, из брони…

И компания двинулась через холл в зал, откуда уже потекли первые поэтические строки:

— Преклоняюсь перед Бурлюком, — задумчиво произнес Ярослав. — Жаль, что его не приняли в «Союз молодежи», считают типичным представителем «Бубнового валета»…

— Странно, — удивилась Лиза, — а что же он выступает тогда здесь?

— У нас тут хаос… — еле выдавил из себя Ярослав, явно не желая продолжать об этом.

— А вы у него учились? — не унималась Лиза.

— Отчасти… — уклончиво заметил молодой поэт, явно высказывая желаемое за действительное.

* * *

Этот вечер был таким длинным… Или Вере так показалось? Как будто бы он вобрал в себя столько приятного, сколько не было за весь прошлый месяц… Во-первых, получить колоссальное удовольствие от поэтических опусов в авторском исполнении, особенно, если эти авторы необычайно талантливы. Во-вторых, оказаться сраженной наповал экспрессией художественных полотен, которые можно не просто лицезреть, но и потрогать, прижаться к ним щекой… Особенно когда они полностью твои. Надо же — и все в один день…

Как всегда, Вера не выдержала и купила картину. Если поверить тому, что было написано в уголке, эта работа называлась «Роза на кинжале», а фамилия живописца — некий Г. Бирюгин. Вроде и не из новичков, но и не очень известный. Конечно же, хотелось бы приобрести что-нибудь посолиднее, например, Казимира Малевича, совсем недавно примкнувшего к «Союзу молодежи», который последнее время стремительно набирал популярность. Но… он не продавался. Вот и пришлось взять «розу», потому что эта картина показалась самой выразительной в своем противоречии: цветок на оружии. И вызывала она необычные чувства, словно подпитывая безрассудными мыслями и подталкивая на неординарные поступки.

И в-третьих… Да-да, было и в-третьих, потому что Вере понравилось окружение. Этот Ярослав такой мягкий, особенно когда декламирует, и даже довольно низкий голос ничуть не портит его, напротив — придает шарма. Ну, а Павел… Его чувственные губы так страстно коснулись Лизиной перчатки… Вера не могла этого не заметить. Но ведь и ее он ласково назвал «небесной прелестницей»! Надо расспросить знакомых о нем… Вера еще бы рассуждала и рассуждала, если бы ее ход мыслей не оборвал немецкий франт.

— Лизанька, так давно не был в Санкт-Петербурге! — начал разговор Павел. — Вернулся и тут же погряз в учебном процессе… А у меня намечается о-о-чень важное событие! Хочу пригласить вас вдвоем с Верой…

Он остановил на ней свой проницательный и в то же время — замаскированный взгляд черных глаз, так что Вере трудно было понять, что же скрывается в этой бездне на самом деле.

— Непременно! — после небольшой паузы весело ответила ее подруга.

Находясь в состоянии эйфории, Вера почти не помнила, как простилась с компанией и как оказалась дома. Уже в постели, засыпая, вдруг пришла в голову мысль о купленной картине. Та, упакованная в плотную бумагу, стояла прислоненной к стене. Девушка, приподнявшись с постели, нащупала ногами восточные мягкие туфли, встала и сделала несколько шагов, разделявших ее от покупки. Сдернула бумагу и, развернув полотно, посмотрела на разномастные ромбы и квадраты.

Бледный свет луны падал на ярко-красное пятно — это была она, роза, которую зачем-то положили на кинжал. Скорее всего, цветок был ранен… и кажется, лежал окровавленный… Если бы не эти злосчастные геометрические фигуры… Из-за них ничего не видно. В какой-то момент Вере показалось, что ромбы на картине — словно игральные кубики на столе, перемешанные в ладони ведущего и выброшенные на горизонтальную поверхность. Вот сейчас, рассыпавшись по плоскости, они снова собрались воедино и начали расти в объеме, напоминая груду камней, которая стала превращаться в гору. Казалось, что в этой глыбе перемешалось все, что было совсем недавно на картине — и еще не распустившийся бутон цветка, и кинжал с резной рукояткой, разобранный на отдельные элементы. Груда геометрических фигур начала подниматься все выше и выше, склон горы становился все круче и круче, пока не стал совершенно вертикальным. Несколько секунд — и скала рухнула вниз. С характерным шумом падающих камней… да-да, его тоже было слышно…