Книга Минус восемнадцать, страница 88 – Стефан Анхем

– Но папа…

– Мейя, не вмешивайся. Фабиан, или как там тебя зовут, мне плевать, кто виноват. Мне плевать, поймаете вы его или нет. Мне плевать, какое он получит наказание и что произошло. Мне плевать на все, пока Марианны нет.

Фабиан хотел было ответить, но передумал. Мужчина прав. Ни он, ни кто-либо другой не могут ничего сделать, чтобы этим людям вернули их Марианну. Это как с Томасом и Ярмо. Неважно, сколько часов в неделю он проводит в стрелковом клубе. Он никогда не сможет снять с себя вину.

– Кристоффер, я понимаю, как…

– Ничего ты не понимаешь! – Мужчина встал, исчез в холле, и через несколько секунд послышалось, как хлопнула входная дверь.

Фабиан не знал, что делать. Он собирался рассказать, где они нашли Марианну Вестер и спросить, что произошло в день ее исчезновения. Но в первую очередь хотел поделиться их подозрениями относительно того, что Юхан Хален был одним из ее клиентов, и расспросить о том, что в таком случае ей удалось выяснить и почему это представляло угрозу для преступников. Но ему оставалось только встать и поблагодарить за кофе.

– Тебе не надо уходить. Пока, – сказала дочка. – Он вернется не раньше, чем через час, и я с удовольствием послушаю, что ты расскажешь.

– Только в присутствии твоего отца, Мейя. К сожалению. Ты слишком маленькая. Если бы при нашем разговоре мог присутствовать какой-нибудь родственник.

– Я была слишком маленькой, чтобы потерять мою маму. Но я же слышала, что происходит.

Фабиан опять сел. Девочка права. Какое право он имеет отказывать ей?

– Значит, в конечном итоге вы ее нашли.

– Да. И, к сожалению, твой папа прав. Она никогда больше не вернется домой.

Девочка поставила чашку с чаем и опустила глаза.

– Я поняла это, когда они позвонили папе. Но когда я его спросила, он промолчал.

С одной стороны, Фабиану хотелось взять ее на руки, обнять и утешить. С другой – выбежать на улицу, найти ее отца и трясти его до тех пор, пока тот не очнется и не осознает, чему подвергает свою дочь. Но он продолжал сидеть.

– Окружающие все время говорили, что я не должна терять надежду. Что это единственное, что я не должна делать. И я надеялась. Каждую ночь, засыпая, я лежала и надеялась, что я ошибаюсь. Что то, что я знала в глубине души, неправда. Но это оказалось правдой, и теперь я так же расстроилась, как и тогда. Не понимаю, почему все говорят о том, что надо надеяться. Если бы не это, у меня бы сейчас не осталось больше слез.

Фабиан наплевал на все правила, писаные и неписаные, посадил девочку себе на колени и обнял ее. Ничто в ней не сопротивлялось. Она вела себя совсем не так, как Матильда. Наоборот, она оказалась в его объятьях, словно ей не хватало именно этого.

Он хотел сказать, что количество слез – величина постоянная, и те слезы, которые выходят сейчас, не могли выйти раньше. Заставить ее понять, что надежда все равно важна и существует, хочешь ты этого или нет. Как это помогало ей во всем – от вставаний по утрам до приготовления самого вкусного в мире бананового пирога. Но он молчал, поскольку ни одно слово не отзовется в ней, учитывая то, через что она прошла.

– Мама должна была помочь мне сделать уроки. Я написала сочинение о моей лошади.

– У тебя есть лошадь?

– Не по-настоящему. У меня аллергия. И потом она обещала прочесть четыре главы из «Мадикен», потому что ничего не читала мне в предыдущий вечер.

– А разве твой папа не мог тебе почитать?

Девочка покачала головой.

– Мне всегда читала мама. На разные голоса и так далее. Иногда она даже изображала звуковые эффекты, как «бах» или «тарарах», чтобы я подпрыгнула. Хотя теперь я читаю только сама.

– Ты что-то помнишь из того дня, когда она не пришла домой?

– Утром она была не в духе, что с ней почти никогда не случалось. Я попыталась включить музыку, чтобы она начала танцевать и развеселилась. Но она не захотела. Сказала, что работала всю ночь, хотя я поставила The Smiths, ее любимую рок-группу. Затем она просто ушла, даже не сказав пока.

– А ты не знаешь, над чем она работала той ночью?

Дочь покачала головой.

– Она всегда закрывала дверь в свой кабинет, когда хотела, чтобы ее оставили в покое, и тогда никто не мог туда войти. Даже папа. Я думала, что когда мама освободится, она выйдет и почитает мне, но она работала всю ночь.

– Этот кабинет. Он все еще существует?

– Да, но папа запер дверь и сказал, что мы туда больше никогда не войдем. Хотя я знаю, что ко всем дверям подходит один и тот же ключ. – Она встретилась глазами с Фабианом.

В комнате не больше десяти квадратных метров уместились потертое кресло для чтения со скамеечкой для ног и маленьким столом, телевизор с комбинированным видео- и DVD-плеером, большой книжный шкаф, полки которого прогнулись под тяжестью книг, груды бумаги и прочего, а также стол со швейной машинкой и начатое лоскутное одеяло. В глубине у окна стоял письменный стол, заваленный чашками с засохшим кофе, папками и документами.

На всем лежал тонкий слой серой пыли. Значит, никто здесь не был с той ночи накануне исчезновения Марианны. Даже полиция, когда поступило заявление о ее пропаже.

Фабиан сел на стул перед письменным столом, оглядел груды документов и попытался понять, что перед ним лежит. Насколько он мог видеть, в основном здесь были банковские бумаги. Некоторые с зеленым логотипом Скандинавского отдельного банка наверху слева, другие – с названиями зарубежных банков, о которых он никогда не слышал. В нескольких папках лежали длинные списки трансакций и сальдо, а под слоем пыли виднелись ордера на продажу и авизо о снятии денег со счета с обведенными в кружок и более или менее нечитабельными подписями.

Но что все это значит? Из-за какого важного дела Марианна закрыла дверь, не почитала «Мадикен» для своей дочери и не вышла пожелать спокойной ночи? Фабиан попытался собраться с мыслями, то беря один документ, то отодвигая другой, но это было невозможно. Мысли не хотели его слушаться, и он, в конце концов, оставил попытки обуздать их. Он стал водить глазами по всем таблицам и рядам цифр, пока они не слились воедино и не начали жить своей жизнью.

Наверное, так и надо было сделать, поскольку у него перед глазами возникла четкая картина. Фабиан увидел, как в объективе, который, наконец, настроили, на что он смотрит.

Как они и решили, Марианна Вестер была личным банковским менеджером Юхана Халена. Но она не довольствовалась подозрениями, что что-то не так. Что ее банковский клиент, может быть, совсем не тот, за кого себя выдает. Нет, она стала копать еще глубже, чтобы в деталях проследить за трансакциями после продажи всех активов Халена.

На эту работу у полиции ушла бы целая вечность. Одно только получение необходимых документов, чтобы затребовать движение по счетам в банках тех стран, у которых со Швецией нет соглашения об обмене информацией, было делом практически невозможным. Но каким-то образом Марианне чудом удалось отследить, как миллионы Халена уходят из Швеции, где их через несколько различных офшорных компаний рассеивают по всему миру, а спустя несколько месяцев через выплаченные страховые премии и якобы выигрыши в казино они возвращаются в Швецию.