Книга Ныряльщица, страница 22 – Марина Эльденберт

— Здесь стоит прослушка?

Вообще-то в договоре для постоянных гостей написано, что в ложах установлены камеры, показывающие лишь картинку, не звук. И если это не так, то у меня есть много вопросов к «Бабочке» и к ньестру Н’эргесу в частности.

— Нет, — отвечает Вирна. — Она есть везде, кроме лож.

— Тогда какого едха ты не отвечаешь на мой вопрос?

Мэйс наконец-то смотрит на меня, и вместо улыбки в ее глазах на мгновение сверкают знакомые воинственные искорки. Которые, впрочем, очень быстро гаснут.

— Потому что вы посетитель «Бабочки», а я ваша официантка.

Вот заладила!

— Тогда принеси мне две банки «Лавы».

Это единственный напиток, который я могу пить, будучи за рогаткой. А еще в закрытую банку нельзя плюнуть.

— Это все?

— Да.

Мэйс вылетает из ложи, а я сажусь на диван, достаю тапет и нахожу свод правил «Бабочки». Мне скинули его, как только впервые переступил порог клуба. Страниц здесь не меньше, чем в правилах Кэйпдора для калейдоскопников, но я провожу пальцем по экрану, выделяя зеленым нужные пункты.

Думал, что Вирна будет ползти как черепаха-ерту по берегу, только чтобы подольше меня не видеть, но она возвращается достаточно быстро и ведет себя безукоризненно. Для официантки. Она наклоняется и расставляет банки с «Лавой» на низком столике, и со своего места я могу рассмотреть край ее нижнего белья.

Мэйс делает это не специально, я знаю, потому что выпрямляется она достаточно быстро. В ее жестах нет призыва, но в меня будто молния ударяет. Во всем теле вспыхивает огонь и становится очень жарко.

Я на миг отворачиваюсь, но помогает не очень. Перед глазами стоит кромка белья, подчеркивающая светлую кожу, и воздух в ложе мгновенно разогревается так, что мне действительно нужно что-нибудь выпить.

— Хотите что-нибудь еще?

— Нет, — отвечаю и указываю на банки с «Лавой»: — Присядь и выпей со мной.

— Я не могу…

— Можешь, — перебиваю ее я. — В правилах клуба сказано, что я могу угостить официантку безалкогольным напитком. В качестве комплимента.

Вирна замирает, а затем расправляет плечи и решительно тянется за банкой.

О нет! Еще раз подобного зрелища я не выдержу!

— Сначала присядь!

Получается слишком резко, и девушка едва не отшатывается в сторону, но потом послушно опускается на диван. Подальше от меня. Вот только изящность из ее движений куда-то девается, Вирна действует как марионетка, которую слишком резко дергают за нити. Открывает банку «Лавы» и давится первым же глотком.

— Эй, осторожнее!

Я тянусь, чтобы постучать по спине, но… Едх! Правила!

Поэтому приходится сбегать к кулеру в углу ложи, вручить Мэйс полный стакан с водой и ждать, пока она справится с кашлем.

— Что за… Как это вообще можно пить? — с искренним отвращением спрашивает она. Таким комичным, что я с трудом сдерживаю смех.

— Это же «Лава»! То есть название тебя не смутило? Никогда не пробовала?

Она кривится и качает головой.

— Нет. Почему она такая острая?

— Ее добывают из коры дерева Бай, и это любимый напиток всех въерхов.

— У вас очень-очень специфический вкус.

Я смеюсь, а Мэйс порывается уйти.

— Эй, мы не закончили, — напоминаю я.

— Я не имею права говорить на личные темы.

— Вообще-то имеешь, если я этого захочу. Это указано в пункте восемнадцать и три. О тебе мы говорить не можем, значит поговорим обо мне.

Ее плечи напрягаются, и я спешу добавить:

— Для начала, я не знал, что ты не любишь «Лаву», Мэйс. И я здесь из-за тебя.

Вирна наконец-то смотрит прямо на меня, и в синих глазах плещется целый океан чувств. Хотел бы я знать, что она сейчас думает.

— Я хотел вернуть тебе эту работу, — продолжаю я. — Потому что из-за меня тебя уволили, но ты уверена, что хочешь работать здесь?

Я морщусь и обвожу взглядом ложу.

— Сюда тебя может пригласить любой.

Я читал правила: они не позволяют прикасаться к официанткам, но им вовсе необязательно к ней прикасаться, достаточно того, что они могут прикасаться к себе. Извращенцев полно даже среди въерхов, а Мэйс очень симпатичная. Особенно в этой одежде, с такой прической и яркой помадой на губах.

— Может, тебе найти более подходящую работу? Поспокойнее, с тем же уровнем оплаты. Мне ничего не стоит дать тебе хорошую рекомендацию.

— Нет. — Она отвечает тихо, но твердо.

Сила подрагивает в пальцах, готовая вырваться в любой момент, и только едх знает, чего мне стоит загнать ее обратно под кожу. Приходится напоминать себе, что Вирна ко всему и ко всем относится враждебно, чтобы снова не вспылить.

— Значит, тебе здесь правда нравится?

Девушка сжимает кулаки, но тут же их расслабляет и прикрывает глаза. И упрямо молчит.

М-да, с ней просто невозможно разговаривать!

— Мэйс, я потратил на тебя больше, чем когда-либо тратил на любую из своих подружек. Нам нужно поговорить, а ты не можешь просто взять и ответить на простые вопросы?

— Хватит! — резко отвечает она, и добавляет уже немного мягче: — Пожалуйста.

— Хватит — что?

— Не стоит делать вид, что нас что-то связывает.

— Разве нет?

— Ничего, кроме совместной практики по подводной зоологии.

— А то, что я тебя спас?

Вирна выпрямляется и снова смотрит мне в глаза.

— Ты пришел сюда специально? Хочешь, чтобы меня снова уволили? Для тебя это шутки?

Шутки?!

Это не шутки отправляться в «Бабочку», пока моя сила нестабильна. Пока за мной хвостом таскается подчиненный Шадара.

— Если бы я шутил, меня бы здесь не было, синеглазка.

— Тогда уходи. Потому что мне нужна эта работа.

— Именно эта? — переспрашиваю я. — Почему?

Мэйс сжимает губы в тонкую линию и поднимается. По глазам вижу, что теперь ей хочется стукнуть подносом себя.

— Принести еще «Лавы»? — интересуется она, возвращаясь к образу официантки.

— Хватит и этого, — бросаю я и подхватываю новую банку. Но она выскальзывает из моих пальцев.

Перед глазами знакомо темнеет, а в ушах будто нарастает гул океанских волн. Я заваливаюсь на диван, чувствуя, как силы безвозвратно утекают.

Хидрец!

Вместе со слабостью накатывает паника.

Никто не должен знать.