Книга Влюбленные в Лукке, страница 20 – Барбара Картленд

Она пыталась догадаться, куда они направляются. Вряд ли они отправят ее обратно в собор. Должно быть, у них приготовлено некое потайное место, где никто не сможет ее найти. И это вызывало особую тревогу.

Вероятно, они собираются убить ее!

Эта мысль способна была подавить волю. По Паола нечеловеческим усилием взяла себя в руки, стараясь определить, куда они направляются.

Конечно, об абсолютной уверенности речь не могла идти, но ей показалось, будто они движутся среди деревьев сада.

Затем миновали какие-то ворота, и ее подняли в карету. Заднее сиденье, куда ее поместили, было жестким.

По-видимому, в карету вместе с ней сели двое. В таком случае двое других должны были забраться на козлы.

Когда скорость увеличилась, девушка поняла, что в карету запряжена только одна лошадь.

В каком же направлении они едут? Пленнице показалось, что ее вынесли из сада через маленькую калитку, обращенную в ту же сторону, что и главные ворота, — через эту калитку она подала садовнику записку для маркиза.

Теперь они удалялись прочь от виллы, и Паола решила, что они повернули на восток, а не на запад, к собору.

Когда она поняла это, у нее сжалось сердце. Графиня говорила, восточная часть города — район бедноты. Все крупные виллы, в том числе графини Рауло и маркиза, находились в западной части.

Следовательно, ее спрячут в подвале какого-нибудь маленького коттеджа. Пройдут недели, если не месяцы, пока ее отыщут.

А если смотреть правде в глаза, маркиз вообще не сможет ее найти.

Пытаясь превозмочь испуг, Паола стана молиться. Она горячо просила Господа, святого Франциска и всех святых помочь ей.

» Помоги мне. Господи! Помоги мне, святой Франциск!«— повторяла она снова и снова.

В какой-то момент она заметила, что обращается и к маркизу. Утром он узнает о ее опустевшей постели и, вероятно, поверит, что его предсказание сбылось — она улетела на небеса!

» Спаси меня, спаси меня!«

Стук колес по булыжной мостовой, казалось, вторивший ее словам, окончательно убедил девушку, что они находятся в беднейшей части города?

Наконец экипаж остановился.

Те же невидимые руки вытащили ее из кареты и понесли в дом.

Человек, который нес ее, прошел довольно длинный путь по неровному полу и еще поднялся на несколько ступенек, прежде чем опустил ее на стул. С ее головы убрали одеяло.

Первым, что она увидела, было лицо Великана.

Уродливое и злое, оно показалось ей еще более отвратительным, чем прежде, когда она впервые увидела его в соборе.

— Мы снова встретились! — услышала она его грубый голос. — Как видите, у меня свои собственные источники информации на вилле Лукка. По на этот раз вам не убежать!

Слушая его, Паола посмотрела вверх и поняла, где находится, — ну конечно, это крепостная стена!

Ошибиться было невозможно — ее окружали арочные своды и огромные, толстые неоштукатуренные стены, сложенные из необработанного камня, не вызывающего сомнений в его прочности.

Один индус по сигналу Великана вынул тугой кляп, причинявший дикую боль. Паола обрадовалась, когда сняли веревки с ее тела и она смогла поднести руки к лицу.

Обнаружилось, что она сидит на жестком стуле рядом с грубым деревянным столом.

Повинуясь новому приказу Великана, индус приволок конторскую книгу. Па ней лежал лист белой бумаги и стояла чернильница с гусиным пером.

Великан обратился к девушке:

— А сейчас ты напишешь то, что я тебе продиктую.

Говоря это, он достал из кармана длинный и острый нож.

Паола отпрянула от него в ужасе, а Великан наклонился вперед, схватил локон, падавший ей на плечо, срезал его ножом и положил на стол.

— Что вы делаете?! — закричала она. — Зачем вы срезаете мои волосы!

Ее охватила паника от мысли, что он собирается полностью остричь ее.

Не обращая на ее крики никакого внимания. Великан рявкнул:

— Пиши, что я скажу!

В этот миг у Паолы, вдохновленной святым Франциском, появилась идея: раз уж ей придется писать маркизу и просить его обменять ее на бриллиант, — а она была уверена, что Великан хочет именно этого, — она должна исхитриться и объяснить в письме, где находится.

Это было очень трудно.

Но она чувствовала, что маркиз непременно будет искать в ее письме какой-нибудь знак.

У нее пересохло во рту, и она с усилием произнесла:

— Вы хотите, чтобы я писала… но я не смогу написать по-итальянски то, что вы мне скажете.

— Почему? — взъярился Великан.

— Потому что я — англичанка. Я могу говорить по-итальянски… немного, но умею писать только на своем родном языке.

Великан нахмурился, такого препятствия он не предвидел.

— Ладно, пиши по-английски, — сказал он, подумав немного, — но Али понимает английский, и если ты попробуешь выдать маркизу, где находишься, я убью тебя.

Паола содрогнулась.

А затем, собрав все свое мужество, поскольку для нее это был единственный шанс, она произнесла:

— Говорите, что я должна написать… И я напишу… по-английски.

Воцарилось молчание. Видимо, Великан опасался, как бы она его не провела. По, с другой стороны, у него не было альтернативы.

— Пиши так, — приказал он, — Я пленница, и это локон с моей головы.

Паола записала по-английски эти слова. Он заглянул ей через плечо, пытаясь прочесть, а затем продолжал диктовать:

— Если вы не принесете кольцо до 9 часов завтрашнего утра, мои похитители будут посылать вам по одному моему пальцу каждый день, который вы заставите их ждать.

Паола вскрикнула.

— Вы не можете… Вы не хотите! Как вы можете быть таким… жестоким, таким… ужасным?!

— Пиши, что тебе говорят! — Прорычал Великан. — Или я пошлю им кончик твоего носа!

Он говорил таким страшным голосом, что Паола задрожала и написала то, что он сказал.

— Положите кольцо, — диктовал Великан, — за садовой дверью, но никто не должен преследовать или арестовывать человека, который будет послан за ним, иначе я умру и вы не увидите меня снова.

Когда он умолк, Паола прошептала:

— Не может быть, чтобы вы посмели сделать это!

— Сделаю! — заверил ее Великан. — Теперь подпишись.

Паола снова взяла перо и добавила:

Я буду считать минуты до восхода солнца и молиться в надежде, что вы спасете меня от моих сторожей. Паола.

— Что это! Такого я тебе не диктовал?! — разгневался Великан.