Книга Крабоид, страница 51 – Юрий Никитин

– Поможем, – ответил мужчина. – Мы такие, всем помогаем. Поехали!

Водитель рывком сдвинул автомобиль, а мне на голову набросили черный плотный мешок и придержали, завязывая внизу шнур, чтобы я не попытался сбросить.

Моему зрению мешок не помеха, жду, нечто подобное уже видел отрывком в какой-то передаче с двигающимися картинками.

Автомобиль вскоре покинул черту города и некоторое время мчался по загородному шоссе.

– Это Симферополька? – спросил я. – Ах да, вон проезжаем «Хамелеон»…

Мужчина впереди, что сидит рядом с водителем, с натугой повернулся, толстая мясистая шея налилась тяжелой кровью, глаза злые.

– У него что, – прорычал он люто, – мешок с дырками?

– Как можно, – вскрикнул тот, что от меня справа. – Он просто запоминает повороты!..

– А «Хамелеон» как увидел?

– Отсчитал время, – заверил похититель. – Там после выезда на трассу ничего крупного по дороге, кроме «Хамелеона»!.. А скорость даже я чувствую с закрытыми глазами!

Человек с красной шеей сказал угрожающе:

– Самообладание не спасет… Посмотрим, что на месте запоет.

– Что-то слишком спокойный, – сказал мой страж справа.

– Понимает, – ответил красношеей. – Бывалый, значит. Или хорошо обучен.

– Петь не пробовал, – пояснил я, чтобы поддержать разговор. – Но, наверное, если постараться… Вам какую арию?

Мой охранник справа сказал с подозрением:

– Что такое ария?

– Вы одеты консервативно, – пояснил я. – Значит, люди степенные, в оперу ходите. Не в цирк какой-нибудь или шоу-герлз со стриптизом!

Охранник слева предложил:

– А давайте здесь и пристрелим?

Красношеий сказал тем же рыкающим голосом:

– Шеф решит. Но этот наглец ответит за оскорбление… Ишь, арии слушаем! Да за это убить мало.

Я помалкивал, явно что-то сказал не то, обычно люди гордятся, когда их принимают за степенных, но здесь почему-то не прошло. Может быть, нужно было сказать не про оперу, а про балет? Или про балет на льду? Может быть, они сами поют, а я принял их за слушающих?

Автомобиль катил недолго, в одном из переулков остановился перед старым трехэтажным домиком старинной постройки, меня вытащили, стараясь не привлекать внимания редких прохожих, а там привели в подвальное помещение.

Я не противился, когда бросили в кресло и примотали лодыжки к его ножкам, а руки скрутили за спиной и тоже закрепили липкой лентой.

Рядом с моим стулом уже стоит небольшой стол из металла, еще один стул поставили у самой двери.

В помещении трое мужчин, смотрят с безразличным интересом, крупные и мускулистые. Руки сложили на груди, ноги на ширине плеч, двое с пистолетами в кобурах на поясе, а у третьего еще и автоматическая винтовка в руках.

– Кто здесь? – спросил я, потому так вроде бы положено говорить в таких случаях. – Отпустите меня!..

Из-за моей спины вышел четвертый, не такой крупный, намного старше тех троих, в хорошем костюме, дорогой обуви, тщательно выбритый и с вежливой улыбкой на лице.

Он с интересом всматривался в меня, я вспомнил, что с его внешностью здесь считаются интеллигентными, повернул голову в его сторону.

– Помогите!.. Что эти люди со мной сделали?

Он сказал успокаивающе:

– Всего лишь обездвижили. Вроде бы простой скотч, но ни один силач не освободится. Уважаю новые технологии… Итак, рассказывай.

– Что рассказывать?

– Кто ты и что ты, – ответил он терпеливо.

Я сказал с отчаянием в голосе, надеюсь, прозвучало заметно:

– Если бы я сам знал!.. Но у меня травма, ничего не помню!.. Да снимите же этот мешок, я задыхаюсь! У меня астма и аллергия на черные мешки!

Он сказал с сочувствием:

– Тяжелый случай. А как насчет радикулита?

– Есть, – заверил я, – восьмая степень!

Он усмехнулся, продолжая рассматривать меня оценивающе, как кошка рассматривает мышь перед прыжком.

– Если снимем мешок, – произнес он почти ласково, – у тебя не будет выбора. Понимаешь?.. Или ты наш… или в бетоне.

– Понял, – ответил я. – Я готов сотрудничать!

Похоже, ответил правильно, он повелительным жестом указал в мою сторону, один из охраняющих тут же лезвием ножа перехватил веревку на моем горле и снял мешок.

Я похлопал верхними и нижними веками, этот ритуальный жест делают обязательно, видел, повертел головой, стараясь не делать полные обороты, все время помню, у людей слишком много ограничений из-за негибкого скелета.

– Ой, где я?

– В нужном месте, – ответил он, – значит, не помнишь, кто ты? Ладно, мы тебе поможем.

– Правда? – сказал я с надеждой. – Ой, спасибо большое!

Охранник с винтовкой гыгыкнул, остальные двое заулыбались широко и неприятно, но на человека в дорогом костюме поглядывают с почтением и подобострастием, как молодые волки на старого могучего вожака.

Этот вожак с укором покачал головой.

– Остришь?.. Парень, твое положение незавидно.

– Почему?

Он ответил мирно:

– Тебя будут приводить в сознание до тех пор, пока все не расскажешь, или… не умрешь.

Я спросил в изумлении:

– А убивать меня зачем? За то, что ничего не знаю?

– Именно, – сказал он. – Нужно оставить золотой миллиард, а вас уже восемь… Куда столько?.. Давай, говори. Знаешь, зачем ты здесь?

– Не знаю, – ответил я честно. – В мире столько удивительного…

Охранники заулыбались снова, вожак вздохнул, взял стул на спинку, подвинув ближе ко мне, сел напротив.

– Парень, – заговорил он бесстрастным голосом, – Ты сорвал важную сделку. Или мероприятие, что привело бы к сделке. Дорога была перекрыта не случайно, должен был проехать один наш конкурент… В общем, вы оказались не в том месте и не в то время. Все бы закончилось, если бы проехали хотя бы на пять минут раньше или позже… Или даже проползли бы по обочине, у полицейских автомобилей хорошая проходимость. Но вы предпочли конфликт…

Я ответил, как принято у людей:

– Это не мы предпочли! И вообще я при чем?.. Я не полицейский!.. Я только стоял там.

Он прямо взглянул мне в глаза.

– Ты что, новичок?.. По твоей хватке не похоже. Мы знаем, как было дело.

Я спросил с любопытством:

– Как? Вроде бы записи не велось.

Он сказал с сарказмом:

– Все убиты, потому можно говорить что угодно?.. Эх, парень, в таких делах всегда есть наблюдатель. Да-да, что устраивается в укромном месте и с биноклем смотрит как там и что. Вот он и доложил, что те двое полицейских только клювами щелкали, а всех троих положил ты.