Онлайн книга «Месть [= Лицо ]»
|
– Неужели вы не были свидетелем катастрофы? Корабль, стоявший в дальнем конце поля… Его взорвал вот этот мерзавец. А заодно еще убил полдюжины наших товарищей! Нахально подогнав свой пикап прямо под люк грузового отсека, он выгрузил из кузова здоровенный ящик, начиненный доверху очень мощной взрывчаткой – вот что я вам скажу! Затем он отъехал, а через минуту раздался взрыв такой силы, что взрывной волной посбивало с ног даже тех, кто находился рядом с мастерскими. На борту корабля находились четверо охранников и шестеро рабочих-ремонтников, занимавшихся профилактикой и собравшихся было уже разъезжаться по домам. Все до единого погибли! – Охваченный негодованием молодой механик, осознав всю важность ситуации, весь свой пыл обрушил на Джерсена. – А вы кто такой, чтобы спрашивать у нас, что здесь происходит? Джерсен тотчас же, даже не удосужившись ответить на вопрос, поспешил к кэбу, где дожидавшийся его возница разнервничался не на шутку: – А теперь куда, сэр? Джерсен повернулся, чтобы бросить последний взгляд на поле, где в ярком свете прожекторов группа рабочих, размахивая руками, оживленно жестикулируя и негодующе топая ногами, все еще окружала труп Тинтла. – Назад, в город! И кэб покатил на юг, пересек Гару и Дандиви и углубился в Уиглтаун. Все это время Джерсен невидящим взглядом отмечал проплывающие мимо уличные фонари, выстроившиеся изогнутой светящейся вереницей вдоль всего пути к Старому Городу. Тягостное течение невеселых мыслей Джерсена было прервано неожиданно возникшей непосредственно перед его взором вывеской «Сени Тинтла». Как и раньше, в окнах верхнего этажа мелькали тени и ярко мигали разноцветные огни. Сегодняшним вечером, пока мертвое тело Тинтла валялось в Слэйхеке, здесь, в «Сени Тинтла», через край било веселье. Какое-то странное, несколько даже жутковатое возбуждение вдруг охватило Джерсена, еще не до конца осознаваемый трепет перед чем-то загадочным, чему суждено случиться вот здесь, сейчас. На какое-то мгновенье он замер в нерешительности, затем велел вознице остановиться: – Подождите меня. Я скоро вернусь. Джерсен пересек улицу. Из дверей и окон «Сени Тинтла» доносились приглушенные звуки буйного празднества: пронзительное завывание музыки перекрывалось то и дело дружными выкриками захмелевших гуляк и дурашливым визгом и воплями. Толкнув дверь, Джерсен прошел в вестибюль. Пожилая женщина в черном проводила его откровенно недружелюбным взглядом, но не проронила ни слова. Войдя в зал ресторана, Джерсен обнаружил перед собой три ряда плотно прижавшихся друг к другу мужских тел. Головы и покатые плечи сомкнувшихся тесным кольцом зрителей вырисовывались четкими силуэтами на фоне ярко-розового свечения, исходившего из противоположной стены. В самом центре помещения полным ходом шло представление. Двое музыкантов на эстраде били в барабаны, одновременно извлекая пронзительные звуки из тоненьких труб. Рядом с эстрадой, в просветах между лысыми головами и низко отвисающими мочками ушей, то и дело мелькал невзрачный молодой человек со сморщенным, как высушенная груша, лицом, выделывающий нелепые прыжки и держащий в своих объятиях надувной манекен в наряде старухи-дарсаянки. В паузах между курбетами он натужно, то и дело ловя воздух ртом, пел нарочито гнусавым голосом на дарсайском диалекте. Многое Джерсен понимал. Он знал, что дарсайские мужчины и женщины часто прибегают к сильно различающимся для каждого из полов идиоматическим оборотам, зачастую богатым весьма красочными метафорами. Знал он также и то, что совсем еще юные девушки зовутся «челт», а в пору взросления – пока у них на лице не вырастут усы – называются «китчет», и стоит им пере-, шагнуть этот возраст, как они могут заслуживать от мужчин великое множество самых различных прозвищ, большей частью уничижительных. Женщины, правда, не остаются в долгу у мужчин и награждают тех не менее красочным набором далеко не лестных кличек. Содержание баллады вызвало у Джерсена не меньший интерес, чем у нескольких десятков слушателейдарсайцев. В «Сени Гэггер», там, в тени Явился я на свет. И пива выпить дали мне В неполные семь лет. Крючком загнулся мой шалун, Болтаясь между ног, Но мимо вдруг прошла китчет — Он строен стал, как бог. Тэкс-кэкс, бом-бим-бом, Теперь всегда он молодцом! Поверьте, трудно было мне Терпеть и ждать, когда Наступит долгожданный день И я услышу: «Да». И хочется, и колется Скорее мне узнать, Где сердцу милую китчет Удастся отыскать. Букс-друкс, бом-бим-ксу, При ярком свете Мирассу. Так все-таки куда китчет, Закрыв глаза, бредут? Кого в песках в ночной тиши В засадах тайных ждут? Какая сила гонит их В неведомую тьму? Вот этого, ну хоть убей, Никак я не пойму! Бом-бим, треке-трэкс-кэкс, Туда их гонит женский секс. Всему приходит должный срок, И сам я осмелел, И в очень дальние пески Лансларком полетел. Но юную и нежную Я так и не сыскал, Зато в объятья злой хунзы Нечаянно попал. Букс-друкс, бим-бомски, Навек запомню я пески! Она меня свалила с ног Горою живота, В бессилии своем не мог Открыть я даже рта. Дух забивал чудовищных Размеров ее зад, А между жирных ляжек ход Виднелся прямо в ад! Дрэкс-кэкс, букс-друкс, ца-ца-ца-ца, Уродливей, чем у нее, не видел я лица! Губами впившись во все то, Чем так гордился я, Всей тушей терлась об меня, Как шалая свинья. Плевался я, ругался я, Слюною исходил. Проказник ж мой – вот шалопай! — Свое не упустил. Ой-ли, ой-ли, трэкс-кэкс-бра, Мной забавлялась она до утра. Не помню, как остался я После такого цел, И много лет прошло с тех пор, Как, сдуру ошалев, Рискнул и в дальние пески Пустился в путь я вновь, Но снова, как и в первый раз, Не та была любовь. |