Книга Волшебные чары, страница 16 – Барбара Картленд

Он поставил свою лошадь вровень с Брэкеном и сидел, глядя на нее с выражением, которого она не могла понять.

Он как бы оценивал ее взглядом, который у другого мужчины мог показаться оскорбительным, однако, по сравнению с его всегдашним циничным выражением лица, взгляд этот казался ей даже лестным и одобрительным.

Она не знала почему, однако была уверена, что это правда.

Он не двигался, и После наступившей паузы Гермия Сказала:

— Прощайте… милорд!

— Прощайте, Гермия! — ответил маркиз. — Я буду ожидать, как и должен Дьявол, возможности увидеть вас вновь.

Гермия улыбнулась, и он увидел ямочки на се щеках.

— Поскольку я — не Персефона, — сказала она, — это маловероятно, если, конечно, боги не захотят послать вам через меня какую-либо весть, что тоже невозможно.

Не ожидая его ответа, она быстро послала Брэкена в сторону, с вниманием остерегаясь возможных нор под копытами коня и низких ветвей над головой.

Гермия не оглядывалась, но у нее почему-то было ощущение, что маркиз смотрит ей вслед.

Лишь когда она достигла конца тропы и приблизилась к воротам в изгороди перед дорогой, ведущей в деревню, она посмотрела в сторону усадьбы.

Она могла видеть его вдали, медленно движущегося по возвышенности холма, и была рада, что он не последовал за ней.

Гермия выехала на пыльную дорогу и рысцой направила лошадь к дому, думая о том, что пройдет теперь немало времени, прежде чем у нее вновь появится возможность проехаться на Брэкене или на подобном ему коне.

В то же время она была рада этому утру, полному волнующих впечатлений и так отличавшемуся от многих других монотонных дней, не несущих ничего необычного.

Она завела Брэкена в конюшню, и Джейк снял с него седло и уздечку.

— Если Брэкена не заберут до вечера, — сказала Гермия, — я прокачусь на нем еще после обеда.

— Конечно, мисс Гермия, — согласился Джейк. — Я поражаюсь, как может обходиться без лошади тот, кто так хорошо ездит верхом.

— Я провела отличное утро.

Она с сожалением простилась с Брэкеном и, выйдя из конюшни, вошла в дом.

Гермия быстро соображала, что сказать отцу и матери. Когда она вошла в столовую, где они завтракали, мать встретила ее словами:

— Няня говорила, что ты выехала рано утром на лошади, приведенной из усадьбы. Это так необычно.

— Очень необычно, — согласилась Гермия, целуя сначала мать, затем — отца, . — но Мэрилин хотела, чтобы я сделала кое-что для нее.

— Мэрилин? — воскликнула миссис Брук. — Но она не давала знать о себе уже несколько месяцев!

Гермия села за стол и начала завтрак с вареного яйца, лежащего под маленьким шерстяным колпачком, предохранявшим его от охлаждения.

Повернувшись к отцу, она спросила его:

— Скажи мне, папа, ты слышал когда-нибудь о маркизе Деверильском?

— Девериль? — ответил отец. — Конечно! «Девериль Дьявол» [4] славится в спортивных кругах.

Гермия в изумлении посмотрела на пего.

— Как ты его назвал? — спросила она.

— Так любители кричат на скачках, когда побеждают его лошади, — объяснил ее отец. — Говорят, что у него везение самого Дьявола, поэтому его и называют «Девериль Дьявол»!

— Он и выглядит таким!

— Я слышал, что он гостит в усадьбе, — сказал ее отец. — Когда ты встречала его?

Гермия поняла, что проговорилась, и быстро сказала:

— Он катался с Мэрилин…

— И она просила тебя прокатиться с ними? — спросила пораженная миссис Брук. — Не могу понять, зачем ей это было нужно!

Гермия и сама знала, что это невозможно было бы объяснить, и поэтому сказала только:

— Мэрилин приходила сюда, мама, и была очень вежливой. Она попросила меня встретиться с ней сегодня утром в Роще Колокольчиков, и маркиз был с ней.

— Я поражена! — сказала ее мать. — Может быть, теперь, дорогая, они будут приглашать тебя в усадьбу.

Гермия знала, что этого не будет, но ничего не смогла ответить, кроме «Я надеюсь, мама», — и продолжала доедать свое яйцо.

— Девериль — необыкновенный малый! — заметил ее отец в продолжение своих мыслей. — Он исключительный наездник, первый в светском спортивном Клубе четырех коней и к тому же отличный боксер, кроме всех других своих достоинств. Однако он выглядит всегда так, как будто потерял флорин, а нашел всего четырехпенсовик!

— Ты хочешь сказать, что он выглядит скучающим, папа?

— Вот именно! — ответил ее отец. — Скучающим и скептическим. На него рисуют много карикатур и всегда изображают его Дьяволом, потерявшим удачу!

Он засмеялся и продолжал:

— Что на самом деле вовсе не так. Девериль богат, влиятелен и, как мы говорили в Оксфорде, «взлетел высоко». В его жизни нет ничего, что оправдывало бы его мрачность.

— Должна же быть какая-то причина его меланхолии, — заметила миссис Брук.

— Я слышал, как Джон сказал однажды, что он потерпел неудачу в любви, будучи еще молодым человеком, и это наложило на него такой отпечаток. Я думаю, если он гостит в усадьбе, значит, графиня решила попытаться женить его на Мэрилин.

— Маркиз не кажется человеком, который сделает ее счастливой, — высказала свое мнение девушка.

Гермия увидела выражение лица своего отца и поняла, что он, как и она, считает графиню заинтересованной лишь в положении, которое займет Мэрилин, став женой маркиза.

Ни ее, ни графа не заботит, найдет ли она в нем того, кого сможет любить, и того, кто будет любить ее.

Но ее отец никогда не высказал бы этого, хотя Гермия была уверена, что он так думал, матушка же с легким вздохом произнесла:

— Может быть, когда Мэрилин выйдет замуж, твой брат снова будет позволять Гермии кататься на его лошадях. Ты знаешь, как она любит это.

— Сегодняшним утром я прокатилась превосходно, — сказала Гермия, — я проехала далеко за Лес Колдуний, до того, как присоединиться к Мэрилин в назначенное время.

— Я рад, что ты получила удовольствие, но смотри, как бы у тебя завтра с непривычки не прихватило спину, — улыбнулся ее отец.

— Если и прихватит, — заметила Гермия, — мама состряпала новую мазь для негнущихся суставов, которую просит у нее вся деревня.

— Она пользуется таким спросом, что мне придется тратить на ее изготовление все свободное время, — сказала миссис Брук. — Да, кстати, довольна ли миссис Барлес микстурой от кашля, которую ты отнесла ей?

— Я думаю, да, мама, — ответила Гермия. — Но она становится такой старой и дряхлой. Она все бормочет о сыне Бэне и, очевидно, очень беспокоится о нем.