Книга Страж зверя, страница 125 – Мира Вольная

Чем дальше, тем больше становилось странностей. Его друзья и знакомые, его партнеры меня откровенно настораживали. Его работа преимущественно в ночное время рождала подозрения. Я пробовала задавать вопросы — Адам лишь ухмылялся, немногие знакомые отшучивались. Напряжение росло и копилось.

В первый раз он ударил меня, когда я заговорила о том, что все это мне не нравится, что я хочу петь, как раньше, что задыхаюсь в четырех стенах огромного дома, что скучаю по дорогам. Адам выслушал и… И сломал мне нос. В этот же вечер я собрала вещи и ушла, несмотря на дрожь в руках и подкашивающиеся ноги. Меня остановили у городских ворот, вернули «домой», где он снова накачал меня ядом, и я суман провалялась в постели.

Вторая, третья, четвертая попытка бегства. Все провалились, на мои крики и мольбы никто не обращал внимания, будто не видели и не слышали.

А потом в город приехала посольская миссия. Появилась Одана. И ситуация из безнадежной превратилась в патовую.

Месяца четыре он просто не обращал на меня внимания, оставил в покое, даже спал в другой комнате. Я выдохнула, начала планировать новый побег. Рано радовалась.

В один из дней «муж» вернулся домой почти под самое утро. От него воняло ладаром и выпивкой, в глазах горело безумие, страшнее которого я не видела. Даже у Кадиза. Адам отпустил слуг, выволок меня из постели в кабинет, запер дверь.

Он разодрал мне горло, сломал руку, разбил лицо. И все повторял, что не может на меня смотреть, что я никогда не сравнюсь с ней. «Ты шлюха и мразь! Твоя кровь жжет мне горло». А я не могла даже хрипеть, боль разрывала на части.

Избиения повторялись регулярно, и чем больше проходило времени, тем больше он терял рассудок. Сначала я пробовала сопротивляться, но чем яростнее отбивалась, тем сильнее было его удовольствие, тем хуже было мне в конечном итоге.

Через три года Одана уехала. В тот день он избил меня страшнее всего. Я месяц провалялась в кровати, месяц вокруг меня постоянно крутились лекари.

Эльфийку он встретил на приеме. Она оказалась его нареченной. И поначалу принцесса даже отвечала ему взаимностью. Адам умел понравиться, когда хотел. Кто знает, может он действительно любил ее? Вот только… Только потом кто-то нашептал девочке, что Адам женат, что, по сути, он теневой король, что страшнее существа в городе не найти. А Одана была хорошей. Действительно хорошей, и разорвала с ним отношения, избегала его, не хотела видеть. Вампир сходил с ума, начал принимать ладар, злился. Он таскал меня на те же приемы, где бывала она, а потом мы возвращались домой, и Адам принимался меня избивать. Дошло до того, что он где-то раздобыл ее кровь, целый пузырек. Раз в суман вампир капал себе на язык ровно одну каплю, заставлял меня смотреть, кричал, крушил мебель, сдирал со стен картины, а потом разрывал мне горло в попытке унять жажду. «Я не могу смотреть на тебя, ты мне противна. Грязная, мерзкая!» — орал он, а я сжималась в комок.

«Муж» бил меня не потому, что жалел о нашем браке, не потому, что я была препятствием. Бил, срывая свою злость. Бил потому, что сошел с ума. Адам прекрасно понимал: лучшей жены ему не найти, никто из знати не отдаст за него свою дочь, тем более речи не шло об эльфийке. Я была идеальна, вот только не была Оданой.

Я надеялась: он слегка успокоится после отъезда послов, ведь предмет желания крови далеко. Нет раздражителя — нет проблемы. Но вампир лишь окончательно сошел с ума.

А в один из дней я не выдержала. Не выдержала и убила его, став служительницей Кадиза, став ассасином.

Я замолчала, повернула голову в сторону кровати.

— Ты так спокойна, — прошептала Карина, снова вытирая слезы. Я же говорила, что сказка не придется ей по вкусу. — А должна кипеть от ярости, ненавидеть его.

— Во мне нет ненависти к Адаму, — пожала плечами, поднялась, начала раздеваться.

— Не понимаю.

— Я попробую объяснить. Прошло много времени, Рина. Я сильно изменилась. Для меня девочка-ветер и ее муж мертвы, погибли в страшном пожаре. Их история печальна, и мне действительно жаль их обоих, но только и всего. А сейчас мне очень хочется в душ и спать, — хамелеон полетел на стул.

— Все равно не понимаю, как можно его жалеть? Как можно жалеть того, кто причинил тебе столько боли?

— Рина, послушай, — я присела на краешек кровати, заглянула в упрямые глаза. — Да, Адам мучил меня, но и сам страдал не меньше. Вампира терзали его собственные призраки, мысли, взбесившаяся кровь, у теневого короля нелегкая жизнь. А боль… Она не делает различий. И рана чудовища ноет, тянет и терзает точно так же, как и твоя.

— Не знаю, — Ри потрясла головой, — мне сложно не судить его. Не могу принять…

— Тогда оставь как есть, — поднялась, намереваясь все-таки добраться до душа. — Вполне возможно, что я не права. Просто… В этом я нахожу свое утешение.

— Последний вопрос, — пришлось повернуться обратно, — за все время, что ты провела с ним… Ты не хотела умереть?

Что?

— А смысл? Умереть всегда можно, а вот выжить… — я улыбнулась и покачала головой, открывая дверь ванной.

Спала я плохо. Потревоженные воспоминания принесли с собой сны. Они не были страшными — просто вязкими и не очень приятными. Да и бесилась внутри княжеская тьма, не давая покоя, принося с собой запахи темного дерева.

Утро началось, как всегда, неожиданно и не вовремя.

Я застегивала плащ, а Рина только вышла из душа и начала одеваться.

— Давай помогу, — протянула руку, забирая у нее чулки, Карина вытаращилась на меня, как вурдалак на собственную могилу: смесь из удивления, шока и страха.

— Да не дергайся ты, — я села в кресло, поставила ногу вампирши к себе на колено. — Всего лишь закреплю пару плетений.

— На чулках?

— И на них тоже, — в Мастерате учили, что любую одежду можно превратить в оружие. Я достала из кармана хамелеона шарик с заклинанием, сжала его в руках, магия покрыла ладони красной сеткой. — Откармливать тебя еще и откармливать, ноги цыплячьи. Ты ешь?

— Ем, — насупилась она.

— Плохо ешь, — фыркнула, расправляя ткань.

— Что это за заклинание?

— Охотничье, — пришла очередь другого чулка. — Собьет твоих преследователей со следа. Я вплету такое же во всю твою одежду. Активируется мысленным приказом.

Так, повесить бы на нее еще оружие…

Я как раз пыталась прикрепить к ноге вампирши ножны, когда от двери донесся мат.

— Смотрю, я снова не вовремя?

Н-да, картина маслом. Я в кресле, нога полуобнаженной вампирши упирается мне в плечо, моя голова почти в развилке ее бедер, и мы обе красные и недовольные: ножны слишком большие, пришлось цеплять выше и делать дополнительную дырку в ремешке. Хорошо хоть Карина уже под личиной Амины.

— Дайте мне пять лучей, — буркнула, стараясь сдержать рвущийся наружу истерический гогот. Браво, Рина: ногу с плеча она так и не убрала.