Книга Заклинательница бурь, страница 66 – Мира Вольная

Выйдя из душа, я плотнее запахнула легкий халат и забралась на подоконник, слушая как легкий ветерок, пришедший с востока, шевелит кроны раскидистых деревьев внизу.

Мысли текли вяло, тело было расслабленным, глаза закрывались сами собой, пейзаж начал расплываться, пошел рябью, будто я смотрела в отражение на воде. И сама не заметила, как в руке оказалась колода. Пальцы чувствовали плотную старую бумагу, глаза не отрывались от рубашки.

— На удачу, — я поцеловала колоду. Сдвинула ровно половину и перевернула первую карту. С прямоугольника на меня смотрел Дух. Обычный, без красных губ и черного провала рта. Ничего особенного.

Я вздохнула, погладила колоду и снова посмотрела на свое отражение в стекле, промелькнувшая размытая тень заставила шарахнуться в сторону. С подоконника я, само собой, свалилась. Первая мысль — броситься к двери и позвать Лероя — была сметена через вдох закипевшей внутри злостью.

Да какого…

Я поднялась на ноги и посмотрела в окно. Ничего. Лишь рассыпанные карты и мое бледное лицо. Губы мои, глаза мои, волосы, тело, как туман на реке.

Отражение.

Твою сову! Отражение!

Какая же я дура!

Я бросилась задергивать шторы, потом в кладовку за свечами, солью, распахнула двери гардеробной, вытащила из нее зеркало, поставив его у стены. Спираль из соли получилась неровной, так дрожали от злости и нетерпения руки, поэтому прежде чем зажигать свечи, расставленные полукругом, пришлось на вдох замереть, постараться успокоиться. Если хоть одна из них не загорится с первого раза, придется ждать завтрашней ночи. Спустя четыре удара сердца мне все же удалось взять себя в руки.

— Серебром луны, силой и волей заклинаю, — говорила я, зажигая свечи одну за другой. — Зеркальная гладь, как вода в реке, пусть покажет мне того, кто стоит за спиной, кто таится в глазах, кто прячется с той стороны. Соль пусть дорогой к грани станет, огонь пусть светочем позади останется. Заклинаю!

Я разрезала запястье и взмахнула рукой, капли крови упали на гладкую поверхность, сгустился воздух в комнате, дернулся и натянулся, уплотняясь, на четыре удара сердца все остальное замерло, перестало существовать, жить, остановилось время. А потом дрогнули стекло и серебро, тени взметнулись, вспыхнули свечи, карминовые капли наполнились чернотой, начали увеличиваться в размерах — две в центре, одна у левого края.

Разрастались, как чернильные пятна на бумаге. И вскоре ничего кроме них не осталось.

Вдох, второй, третий.

А вокруг по-прежнему темно, ничего не видно и не слышно, даже собственного дыхания, даже стука сердца.

— Покажи мне! — голос звучал громко, четко, разрезая тишину и пустоту острым клинком моей воли. Я не просила — я приказывала.

Чернота слегка покачнулась, заволновалась, но и только, прогнулась в мою сторону.

Будто тот, кто прятался там, никак не мог принять решение, сопротивлялся.

Сопротивлялся? Мне?

Злость вскипела с новой силой, пришла стихия, укрыв руки и тело холодом, заковав в лед.

— Выходи, дрянь! Немедленно!

Я наклонилась вперед, положила на стекло обе ладони, слегка надавила, чувствуя, как пружинит под ними сила.

— Ну!

— Ох, я уж думала, не позовешь, — раздалось ехидно-насмешливое с той стороны, я опустила руки и выпрямилась.

— Как видишь, позвала. Кто ты?

— Как же легко ты меня забыла, Софи из ковена Неприкасаемых, — прорезались капризные нотки, наигранные капризные нотки. Голос казался знакомым, но вспомнить у меня не получалось. Он царапал что-то внутри, одновременно хотелось и заткнуть уши, и продолжать слушать. Знакомо, очень знакомо… И все же вспомнить не получалось.

Может, все-таки кто-то из метресс нашел меня? Но это точно не Маришка: ведьма всегда говорила без эмоций.

— Значит, ты не стоила того, чтобы о тебе помнить, — пожала я плечами.

— Зря, — голос раздался отчетливее, будто набрал силу, а меня слегка качнуло. Или качнулась тьма в зеркале? — Хорошая память, говорят, продлевает жизнь.

— А беспамятство делает счастливее. Выходи с грани.

— О, ты думаешь, я на грани? Считаешь, это грань? — протянула невидимка в отражении.

— Ну давай, открой мне глаза.

— Зачем? Тебя приятно дразнить.

— Я могу запереть тебя в зеркале.

— Попробуй.

— И могу заставить говорить, — я снова поднесла кинжал к запястью. — Это мой призыв и мое зеркало. Не хотела говорить — надо было не откликаться. Полагаешь, оно того стоит?

— Я не могла не ответить.

Не могла? Что значит, не могла?

— Мне не впервой испытывать боль, — а вот в этом девушка была права. Любой ритуал в ковене всегда сопровождался болью. Неменет любила боль, наслаждалась ей, пила, дышала, жила. Да и гораздо проще так было контролировать прислужниц: пустая кукла будет сидеть там, куда ты ее посадишь, особенно если до этого сломать ей ноги.

— Расскажи мне то, чего я не знаю. Так мне резать? — холодное лезвие надавило на кожу, проходя сквозь лед, как сквозь масло. Мое тело, мой кинжал, моя магия. Сейчас я могу все.

— Стой! — наигранный испуг в голосе и легкая досада, очевидно, из-за того, что играть со мной дольше не получилось.

Чернильная тьма снова колыхнулась, будто разошлась в стороны, пропуская женскую фигуру, одетую точно так же, как и я. Девушка в отражении была мне знакома.

Черные короткие волосы, серые кошачьи глаза, узкое лицо и родинка у левого глаза.

— Твою сову! — вырвалось непроизвольно. Глаз отвести от ведьмы я не могла.

— Ну здравствуй, Софи из ковена Неприкасаемых. Все же твоя память не так плоха, как ты говорила.

— Камина, — прошептала я и снова покачнулась. — Дух, значит, все-таки дух, — прийти в себя я все еще не могла, жадно разглядывала лицо из далекого прошлого и почти не верила тому, что вижу. Но нет… Она такая же, точно такая же, как и в день своей смерти.

Девятнадцатилетняя, юная, решительная. Я смотрела на девушку, и в ее глазах видела свое уродливое, больное прошлое. Но следующая мысль заставила вздрогнуть, очнуться от наваждения. Я ведь думала, что…

— О, нет, Софи, нет. Ковен здесь совершенно ни при чем. Я на самом деле немного в тебе разочарована. Думала, ты догадаешься быстрее, уже даже выйти сама собиралась.

— Так почему не вышла?

— Говорю же, тебя дразнить весело. Смешно даже, — улыбнулась ведьма.

— Говоришь, ковен ни при чем? Кто тогда помог тебе?

— Нашлись отзывчивые, — легко пожала девушка плечами. А у меня в голове продолжали мелькать мысли. Все встало на свои места. Интирит нужен был не для того, чтобы привязать меня к источнику. Камина, видимо, знала, что наложить его правильно и полностью не получится. Но ей и не надо было. Заклятье было необходимо, чтобы обеспечить ей временную подпитку, усилить меня, ведь той магии, что была во мне до этого, на нас двоих не хватило бы точно. А еще древняя магия…