Книга Проданная боссу, страница 29 – Ася Невеличка

Закусив губу, чтобы позорно не разреветься, я вошла в интернат.

— Наташа?

Я вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.

— Екатерина Валерьевна, простите что снова вас беспокою, но мне больше не к кому…

— Не оправдывайся. Я рада, если могу помочь тебе! Что случилось? — тут ее взгляд наткнулся на мою сумку и глаза прищурились. — Ты поругалась с тем мужчиной?

— Н-нет… Я… Мы просто собрались уезжать, но я хотело кое-что оставить на сохранение. Можно?

— Ну, конечно!

— Некоторые вещи, чтобы не тащить пока всё на новое место, — снова в тон прорезались извиняющиеся нотки.

— Можешь в шкафчик убрать, закрыть. Там они в сохранности будут.

— Спасибо! О нем я и думала. А еще номер свой сменила, но я вам сама позже наберу. Как устроюсь на новом месте. Хорошо?

— Как скажешь. Позвони, как все наладится, — начальница улыбнулась.

— Только вы никому не говорите. Про вещи и мой номер никому не давайте, пожалуйста.

— Это будет несложно, Наташа, обо мне никто не вспомнит, чтобы спросить.

Я нервно пожала плечами. Пожалуй, она права, вряд ли губернатор вспомнит обо мне или начнет давить на Екатерину Валерьевну, если я тут больше не работаю. Остается только Витя.

— Может прийти мой муж, а я пока не готова объясняться с ним.

— Понимаю. От меня он не узнает ни слова.

— Спасибо, — я порывисто обняла начальницу, прижавшись к ней, чувствуя, как щекочут в носу невыплаканные слезу.

Но это потом. Всё потом.

— Я к ребятишкам не пойду. Только запру вещи в ящик и уйду.

Екатерина Валерьевна понимающе покивала и ушла, оставив меня одну, словно чувствовала. Я зашла в служебную раздевалку, к одному из многочисленных ящиков для личных вещей. Больше половины всегда пустовали, но они были неотъемлемой частью интерната. Железные ящики с личными вещами, запирающиеся на ключ от детей…

Я поджала губы, понимая, что к таким как они, к таким как я, недоверие рождается еще с малых лет. Чужие взрослые думают, что мы не понимаем разницу между своим и чужим, между можно и нельзя, между добрым и злым. Но ведь мы даже не задумываемся над этими понятиями — в интернате у нас всё общее! Нет ничего чужого, но и нет ничего своего. Сами взрослые своим предубеждением и недоверием подменяют нам понятия хорошего и плохого, не объясняя тонкую грань, якобы жалея наши чувства. Но этим делают только хуже. Они своим недоверием порождают наше недоверие.

Я отперла ящик, раскрыла сумку и достала пакет с парой отложенных вещей, в которые завернула часть украшений и половину от суммы, что дал мне Марк.

Боялась брать с собой в дорогу такую крупную сумму. Того, что сейчас есть у меня с собой, хватит на первое время, а потом я устроюсь и вернусь — за вещами и за разводом. Так будет лучше и безопаснее.

Я заперла ящик, прицепила ключ к цепочке на шее, и еще более опустошенная, вышла из интерната. По инерции глянула в телефон, ожидая увидеть пропущенный вызов, но тут же одернула себя — я же выкинула симку, заменив ее новой. Марк не знает этого номера, уже не позвонит, уже не вернет.

До поезда еще час часа. Как раз дойду, сяду в вагон и уеду. Я перехватила сумку и направилась по тротуару в сторону вокзала. Не успела пройти и двадцати метров, как вздрогнула от визга тормозов, не оглядываясь отскочила от дороги, пугаясь шума.

— Таша! Ташка!

Сердце, как безумное, всполошилось, забилось от оклика Марка, но почти тут же сжалось, зная о неминуемой боли впереди.

— Марк? — я повернулась к нему, впитывая каждую черточку его лица, узнавая резкие движения из-за явного напряжения. — С тобой все в порядке? Что-то случилось?

Беспокойство захлестнуло, перекрыв даже здравый смысл.

— Случилось, — отрывисто ответил Марк, вырывая у меня из рук сумку, подхватывая под локоть и затаскивая в машину.

— Что?

— Надо поговорить, — неожиданно заявил Марк, когда захлопнул дверцу машины и водитель повез нас обратно к отелю.

— Я не могу, — я растерялась. — У меня поезд… Я опоздаю.

— Не опоздаешь.

Все мои возражения потонули в активных действиях босса, когда мы подъехали к отелю. Он просто не давал мне вставить слово, вытаскивая из машины, волоча через весь холл к лифту, затыкая рот поцелуем, словно неделю сидел на секс-диете.

Уже у номера я вырвалась и оттолкнула Марка.

— Прекрати! Ты снова всё испортишь. Я опоздаю из-за тебя, а на новый билет мне просто не хватит денег!

— Да ну? Так далеко собралась? Вот так и знал, черт тебя побери! Нет бы скромненько перебралась в соседнюю глушь, так нет, она купила билет в Антарктиду в один конец, нахрен!

Марк злился, а я не понимала с чего. Вроде мы попрощались утром. Вроде он ушел, даже не оглянулся. Почему вернулся сейчас? Почему злится?

— Почему у тебя отключен телефон?

Я машинально достала из кармана джинсов телефон. Так вот почему злится!

— Я сменила симку.

— Зачем?

Несмело подняла на него глаза, пожала плечами. Мне слишком трудно признаться ему, что во мне больше страхов и неуверенности, чем желания начать новую жизнь. Что я начинаю ее по чуть-чуть, вот с таких мелочей — билет на поезд, и он прав, в соседнюю область; с новой симки, чтобы не вздрагивать от страха, что это звонит с угрозами Витя, или не умирать от неоправданной надежды, что вдруг звонит Марк и хочет меня видеть.

— Я чуть не потерял тебя… Черт, Таша…

Марк сграбастал меня, отпер дверь и толкнул внутрь номера. Сумка полетела куда-то вглубь общей комнаты, а я оказалась пришпиленной к стене у двери. Босс как в самый первый день стал настойчивым и неуправляемым, нагло целуя меня и засовывая руку в джинсы.

— Не знал, что ты такая сексуальная в штанах, — ворчал он из-за тесноты джинсов. — Такая порочная, когда они облепляют твою попку. И в этом ты хотела ехать в поезде? — Марк отстранился, лучась возмущением. — С ума сошла? Тебя бы трахали всем вагоном! Дай угадаю, ты же сэкономила, плацкарт взяла?

Я смущенно кивнула, действительно экономила.

— Вообще без чувства самосохранения, — вздохнул он и одним резким движением сдернул с меня штаны.

— Ай! Марк! Ты что?! У меня поезд!

— Как же, поезд. Хочешь поиграть в паровоз? С удовольствием.

Он подхватил меня на руки и быстрым шагом понес в спальню.

— Марк, пусти меня. Я не шучу! Из-за тебя я опоздаю.

— Я тоже не шучу — ты никуда не едешь. Без меня. Я забираю тебя с собой. А теперь расслабься. Я чуть с ума не сошел, когда понял, что не могу отпустить тебя.

Сердце остановилось.