Онлайн книга «Проданная боссу»
|
Уже в аэропорту принял звонок от партнера. Неужели заподозрил, раз впервые набрал меня сам? — Да, Сергей? — Срочно!.. Срочно приезжай в больницу… Дочка! Вика… Господи… Его голос срывался, он кричал, не мог связно говорить. — Успокойся. Что с Викой? — Она в больнице, срочно приезжай. Моя девочка… Господи! Меня прошиб пот: — Что с ней? — Выкидыш! — Как выкидыш? Какой выкидыш? Ей же рожать скоро? — Я не зна-а-аю! — застонал в телефон Сергей. — ей стало плохо, пошла кровь… Я поздно приехал. Врачи не дают никаких гарантий… Моя доченька… Приезжай. Ты ей очень нужен. — Еду. Я сдал билеты, поймал такси, по дороге в больницу созвонился с потенциальными покупателями акций, пытаясь объяснить ситуацию и при этом не потерять клиентов. А потом нашел Сергея, уже по его виду определяя, что все хуже, чем я представлял. — Как Вика? — Еще борется за жизнь, Марк… Я молюсь… Каждую минуту молюсь, чтобы она выжила. Я побоялся спросить о ребенке, но Сергей словно подслушал мои мысли: — Ребенка не спасли… Мы приехали слишком поздно, срок слишком маленький… Твой ребенок умер, Марк. Внутри моментально натянулась и лопнула струна, наполняя все тело, весь разум горечью потери. Я мысленно еще не примерял на себя роль отца, не позволял себе думать, что ребенок мой, и вот уже потерял… И если он был мой, то даже немного не успел побыть любимым, желанным. И ушел, отвергнутый родительской бесчувственностью. — Как?.. — Не спрашивай. Им некогда. Жизнь Викули на волоске… Несколько томительных часов мы прождали в коридоре в ожидании вестей. Врач вышел уставший и с приговором «снова ждать»: — Мы остановили внутреннее кровотечение, перевели пациента в реанимацию, но эти сутки будут критическими. Нам остается ждать и надеяться. Он ушел, а Сергей осел на скамью, хватаясь за сердце: — Как же так? Как так?.. — Э-э! Друг, не раскисай! Ей помогли, и Вика выкарабкается. Слышишь? Всю ночь я пронянчился с Сергеем. Доставил домой, отпоил чаем, заставил проглотить яичницу с беконом и остался ночевать. Я не мог бросить его в такую минуту. Утром, с самого открытия приемного покоя, мы снова были в больнице у кабинета врача. — По утрам у него обход. Потом прием и перевязка. Так что примет вас врач только после обеда, — поделилась с нами словоохотливая медсестричка, стреляя в меня глазами. — Какой обед? У меня дочь лежит в реанимации! — У многих кто лежит в реанимации, — фыркнула она, моментально настраиваясь против убитого горем Сергея. — У нас вообще реанимация забита. Что ж теперь врачу без обеда оставаться? — Кто, кроме врача, может сообщить о состоянии Вики после осмотра? — вмешался я. — Может я бы и смогла, но ждите врача, — поджала губы девчонка, демонстративно развернулась и ушла. — Мне б волю, — прорычал Сергей Иванович, — закрыл бы к херам эту больницу. Мы снова сидели и ждали. Я заметил, как врач спустился с верхнего этажа, где находились палаты реанимации, и прошел на этаж с лечащимися больными. Медсестричка юркнула в процедурный, как только врач пошел по палатам. — Сергей, я отойду ненадолго. Жди тут, может врач раньше уделить нам время сможет. И оставив партнера, пошел к процедурной. — Вот дурища! — услышал я разговор, медсестричка была в кабинете не одна. — Таблеток наглоталась? — И не только. Таблетки то кровотечение дали, которое чуть остановили, — услышал я ее голос. — Она ж шкафы двигала, кресла поднимала, чего только не делала с собой… Зря её Пал Артёмыч спас, такой идти надо следом за своим убитым ребеночком! — Что ты такое говоришь, Верка? Прикуси язык. Ни ты ни я не знаем, почему она решила избавится от младенца, да чуть сама на тот свет не угодила. А если б и знали — не нам решать, как должно быть. Мало ли какая там трагедь… — Какая там может быть трагедь? Ты видела в коридоре её папка с мужем околачиваются? Муж такой, хоть облизывай! Разве от таких детей скидывают? Ты что? — А если это не его ребенок? — А чей? — растерялась Верка. — Разве от таких красивых мужчин гуляют? — От всяких гуляют… Ладно лясы то точить, вон те пробирки забирай и неси в лабораторию. Я быстро отскочил от двери, пребывая в легком замешательстве. Медсестра говорила о Вике? Это был не выкидыш, а преднамеренно сорванная беременность? Но зачем? Ради бога, кто так делает?! Верку я перехватил уже возвращающуюся из лаборатории. — Еще раз расскажи мне, что случилось с ребенком пациентки? — я назвал фамилию Вики, на что медсестра округлила глаза. — Я не знаю, я ничего не знаю! Я чертыхнулся, ударив ладонью в стену, над головой Верки. Та заголосила, пришлось убрать руки: — Как она? Когда с ней поговорить можно будет? — Это вы у врача…. — Да-да, с ним обязательно. После обеда, верно? Верка молча кивнула. А я забрал ключи от квартиры у Сергея и поехал собирать доказательства. Я только приехал отсюда, но меньше всего меня заботила обстановка в доме. Зато теперь я прицельно шел в Викину комнату, до конца не в состоянии поверить, что она убила ребенка. Уже не играло роли, чей он, хотя если она это сделала с моим… В душе снова все перевернулось, удушливый ком подкатил к горлу, когда я открыл дверь… В ее спальне все было разгромлено. Шкаф валялся, огромная двуспальная кровать сдвинута к самому окну, по ламинату остались безобразные царапины, показывающие, что кровать эта совершала не одно и даже не два перемещения. Но больше всего меня поразили грязные кляксы крови на поцарапанном ламинате. Я пытался сглонуть, но не получилось. К горлу подкатила тошнота, и я выбежал из спальни. Уже у машины пришел в себя и отдышался. Я определенно завязываю с Викой, рву отношения с ее отцом и начинаю новую жизнь. В этой явно что-то пошло не так. Но прежде чем вычеркнуть их, я хотел узнать от Вики одно: зачем? Я вернулся в больницу, отдал Сергею ключи, спросил, можно ли уже увидеться с Викой, но партнер только покачал головой. Дочь пережила ночь, но состояние все еще оставалось тяжелым. Разделять скорбь по ее здоровью и умышленному убийству не хотелось, попрощался с Сергеем, желая поскорее перевернуть эту страницу, и уехал. Почти сразу взял билеты на самолет и вылетел в Европу. Там теперь ключ от моей новой жизни. * * * В поисках совладельцев моего бизнеса я задержался в командировке больше месяца. Желающих оказалось даже больше, чем я мог надеяться, но у каждого были условия. |