Онлайн книга «Охота на дьявола»
Отвлекшись от веселящегося Томаса, я повернулась к пьяному, изо всех сил стараясь сдерживать язык и трость. – В этом действительно нет… Мефистофель? Глава 32. Заноза в боку
«Логово дьявола» Чикаго, штат Иллинойс 10 февраля 1889 года Я моргнула, словно он был иллюзией. Но нет. Передо мной стоял молодой хозяин «Лунного карнавала», гордый, как павлин, распустивший хвост. – Что вы здесь делаете? – спросила я. Он посмотрел на Томаса, подняв брови, и я насторожилась. Если эти двое стали сообщниками, то жди неприятностей. – Ты устроил эту встречу? Томас бросил на меня виноватый взгляд. Не заостряя внимания на этой аномалии, я рассматривала Мефистофеля. – А где ваша маска? – Спрятана в надежном месте до следующего путешествия. – Он усмехнулся. – Я тоже очень рад вас видеть, мисс Уодсворт. Его темные глаза скользнули по кольцу на моем пальце, когда он позволил себе вольность поцеловать мне руку. – Или теперь леди Кресуэлл? Может, у меня разыгралось воображение, но в его вопросе мне послышалась нота грусти. Совершенно лишенная оснований, если учесть, что мы были знакомы чуть больше недели. – Полегче, Мефисто, – вмешался Томас. – Она не интересуется твоими играми и жалкими дешевыми сделками. – Моими играми? – Он закатил глаза. – Насколько я помню, мистер Кресуэлл, это вы попросили о встрече. И, кажется, ей понравилась наша последняя сделка. Думаю, мы стали хорошими друзьями. – Он поморщился, словно от обиды. – Это довольно грубо: прийти в мой театр, расплескивать мою выпивку и хвастаться своей красавицей невестой. Я оборвала их, пока они не пустились в очередную нелепую битву острот. – Ваш театр? Что происходит? – Я переместила взгляд. – Томас? Вместо того, чтобы ответить, он уставился на хозяина цирка. Они обменялись еще одним безмолвным взглядом. Я обнаружила, что мне вообще не нравится это новообразованное товарищество. Каждого из них мне хватало с головой, и я не хотела знать, на что они способны вместе. – Помнишь, что я говорил о Тесле? – спросил Томас, поймав меня врасплох. – О его изобретениях? – Конечно. Но я по-прежнему ничего не понимаю. Мефистофель подал кому-то знак. В темном зале вспыхнула искусственная молния, толпа разом притихла. Прогремел рукотворный гром, и следом прокатился шум прибоя. Люди направились к сцене, которую я не сразу заметила. На всех стенах висели гобелены с бурным океаном, будто мы находились посреди бушующего шторма. Я посмотрела на Томаса. – Что… – Боцман! – закричал актер, выскочивший на сцену, и я замолчала. – Слушаю, капитан [14]. Я сдвинула брови и поинтересовалась у Мефистофеля: – Вы теперь ставите пьесы? «Бурю»? – «Ромео и Джульетта» показалась слишком зловещей, хотя в последние пару месяцев мне нужно выпустить пар. Он жестом подозвал кого-то и наклонился ближе, коснувшись меня дыханием. Я отодвинулась. Цзянь, Рыцарь Мечей, приветственно хлопнул меня по спине и подал хозяину сюртук, усыпанный драгоценными камнями. Звезды, собранные в созвездия. Я узнала костюм Андреаса. Пока Мефистофель быстро надевал его, я заметила тонкую проволоку на подкладке. Раньше ее не было. Он придумал новые фокусы. Мефистофель усмехнулся. – Никола хороший человек. И еще лучший шоумен. – Вы знакомы с Николой Теслой? – Я чуть не разинула рот. – Настоящим Николой Теслой? – Ну уж точно не с самозванцем Николой. Я слышал, что тот парень не блистает умом по сравнению с этим. Мы какое-то время общались, обменивались записями. – Он кивнул на устройство, висящее над сценой. – Вы слышали о катушке Теслы? – Разумеется. – У меня в голове не укладывалось, что Мефистофель говорит о Тесле так, словно они лучшие друзья. – Это должно быть что-то невероятное. Завыл фальшивый ветер, а свет померк. – Мой выход, – поклонился Мефистофель. – Наслаждайтесь спектаклем. Занавес первой сцены опустился, и хозяин «Лунного карнавала» скрылся за ним. Я посмотрела на Цзяня. – Что все это значит? – Я тоже рад вас видеть. – Он одарил меня язвительной усмешкой. – Понимаете, он несколько недель хандрил. Груз человеческих эмоций для него тяжел. – Цзянь скрестил мощные руки. – Увидите, что он задумал. Ему нравится направлять свою энергию на изобретения, помогает отвлечься. Занавес раздвинулся, словно под сильным порывом ветра. Мефистофель стоял, широко раскинув руки, а вокруг него и нас бушевала искусственная гроза: сверкали молнии и гремел гром. Как будто мы все были на сцене… Молния с шипением била в пол. Он откинул голову назад, воздев руки к небесам. Из устройства летели электрические жилы, змеились из ладоней Мефистофеля и тянулись обратно. Он вертелся на сцене, электричество струилось с кончиков его пальцев, словно он один управлял ревущим ураганом. Словно он сам был бурей. – Просперо, – прошептал Томас. – Конечно же, он взял себе роль злого колдуна. Он переключил внимание на меня, хотя я не могла оторвать глаз от сцены. Это было поразительно – наблюдать вблизи такую машину. Проволока на сюртуке Мефистофеля получила объяснение – она притягивала к нему электричество. Мне страстно хотелось самой прикоснуться к бело-голубому электрическому кнуту, просто чтобы проверить, так ли он покалывает, как я представляю. Я читала, что катушки Тесла никому не причиняли вреда, эти дикие электрические хлысты были всего лишь спектаклем. Томас поцеловал меня в щеку в тот момент, когда из руки Мефистофеля посыпались искры. Я кожей ощутила его улыбку. – Смотри, Уодсворт, когда мы целуемся, буквально летят искры. Развернувшись, я взяла его лицо в ладони и рассмеялась, мы снова поцеловались. – Определенно, ты знаешь секрет, как невозможное делать возможным. Спасибо тебе за это. Я знаю, что Эйден тебя не волнует. – Я рад, что это тебя… не встревожило, – ответил Томас, прикусив губу. – Я… я не был уверен, что это не очередной ужасный просчет. Я оторвала взгляд от сцены, заметив беспокойство на его лице. – С чего мне быть недовольной? Из-за Мефистофеля? – Твой брат… Он дал мне время, чтобы эта фраза уложилась у меня в голове. У меня перехватило дыхание. Тайная лаборатория моего брата. Его ударило электрическим током, и он дергался в конвульсиях на полу. Его смерть была жестокой. Я об этом вообще не подумала. Я пристыженно отвернулась. Наверное, я и правда безнравственная. Мне следовало вспомнить об этом в первую очередь, а не в последнюю. Томас обнял меня. |