Онлайн книга «Иван Грозный. Конец крымской орды»
|
Теребердей успокоился, усмехнулся и спросил: – Измену ты считаешь пустым деянием? – Да какая измена, Теребердей? Русские все одно к началу похода узнают все тайны. Так почему нам не заработать вместо других? – Эти сведения нужны царю? Как ты передашь их на Москву? – Это моя забота. – Нет, Азат, это не только твоя забота. Допустишь ошибку сам или твои люди, и Девлет все узнает. Тогда никакие деньги не помогут. – Если он и узнает, то о моей измене. Ты останешься в стороне. – Да? А от кого же тогда ты получил тайные сведения? – Разве только ты посвящен в них? Неужели Карбали-паша не повезет все это в Стамбул? Теребердей посмотрел в глаза Азата и спросил: – Намекаешь, что они уйдут из Порты? – Почему нет? – А как объяснить Девлету твой нынешний приход ко мне? Тот же десятник, который провожал тебя, первым побежит докладывать о том. – Не побежит, если не поднимется шум. А этого не случится. – А если все же провал? – Тогда отвечу за все я, тебя не выдам. – Это ты мне говоришь? – Ну хорошо, раскрою тебе свою тайну. Бахчисарай стоит в ста тридцати верстах от Кафы. Если Девлет узнает про измену, то мне сообщат об этом быстрее, нежели его нукеры придут за мной. Я тут же уйду морем в Геную. У меня все готово. – Значит, продумал заранее? Азат вздохнул. – Всего, к сожалению, продумать невозможно. – Верно. – Теребердей оскалился и продолжил: – Ты не продумал того, что тебя сдам я и за это получу гораздо больше предлагаемого тобой. Азат сохранял абсолютное спокойствие. – Нет, Теребердей, ты не сделаешь этого. – Это почему? – Потому что хорошо знаешь Девлет-Гирея. Он особо разбираться не будет, прикажет взять меня в Кафе, но я уйду. А вот прежней веры тебе у него уже не будет. Если ты принимал меня, говорил со мной и не сдал сразу, то, значит, имеешь какой-то интерес. А вдруг решил свалить все на меня и сделать дело сам? Не сейчас, позже. Эта мысль обязательно будет терзать Девлета, и кто знает, во что она выльется. А мой побег? Так это обычная трусость. Я понял, что наш повелитель разбираться со мной не будет, отправит на плаху, и решил бежать. У меня достаточно денег, чтобы обеспечить безбедную жизнь в Генуе или другом иноземном городе. А вот ты останешься под подозрением. Но я не настаиваю. Нет так нет. В конце концов, те пятьдесят тысяч, которые я должен получить за тайные сведения, совершенно не повлияют на мое состояние, – продолжал бессовестно лгать мурза Азат. – Хочешь сказать, что ты возьмешь за них вдвое меньше меня? – Но ты же главная фигура в этой игре. – Вот что я скажу тебе, Азат. Езжай к себе на подворье. А я буду думать. – Но к вечерней молитве с охоты вернутся Девлет и османский посланник. – Нет, они вернутся завтра. Если позову вечером, то, значит, договоримся. Если же за тобой придут нукеры, не обессудь. – Да, Теребердей, я понял тебя, а ты помни – сто тысяч акче за пустяковое дело. – Уходи! – Да хранит тебя Всевышний. Мурза Азат уезжал из дворца со смешанным чувством. «Теребердей показал себя истинно восточным человеком, – размышлял он. – И не отказался, и не дал согласия. Думать он будет. Ясно же, что уже принял решение. Такие люди делают это сразу. Сейчас размышляет лишь о том, что выгодней: пойти на измену, в которой уличить его будет весьма сложно, или сдать меня, укрепить тем самым собственное положение в Бахчисарае. Но надо ли это ногайскому мурзе, для которого Крым так же чужд, как и Русь? У Ногайской орды свои намерения. Но даст ли их осуществить Селим Второй, который стоит и над Крымом, и над ногаями?» День превратился в вечность. Мурза не находил себе места. Охрана и Курбан были в готовности немедля покинуть Бахчисарай. Помощник знал тропы, по которым можно было за день дойти до Кафы. Там стояло судно с командой. Немного времени на сборы, и оно выйдет в открытое море. Уйти он успеет, даже если за ним на подворье Бахчисарая заявятся нукеры. Есть подземный ход на соседний участок. А для того чтобы быстро добраться до Кафы, хватит и одного Курбана. Охрана поляжет в бою с нукерами, но на то она и нужна. Судьба этих людей мало волновала мурзу. Ему очень не хотелось терять большие деньги. Тяжкие размышления прервал помощник, зашедший в залу после вечерней молитвы. – Господин, прибыл гонец от мурзы Теребердея. Ногайский вельможа приглашает тебя к себе. Азат облегченно вздохнул. – Передай гонцу, я скоро буду. Вели нукерам быть в готовности. – Для тебя повозку подготовить, мурза? – Нет, поеду на коне. Мою повозку здесь знают. – Когда выезжаем? – Немедля, как все будет готово. Я скоро выйду. – Слушаюсь! Мурза Теребердей встретил Азата в той же зале. Он стоял у окна, глядел на горный хребет и залив, повернулся, указал гостю на топчан. Тот сел с края и услышал: – Я принял решение. Но ты должен сначала заплатить мне. – Это невозможно, Теребердей. Я получу деньги только после того, как сообщу тайные сведения тем людям, которые готовы за них платить. – Разумно. Что ж, тогда в Кафу с тобой поедет мой доверенный человек. Это бай Сайхат Атихан. С ним десяток отборных воинов. – Да, договорились. – С кем и где ты будешь встречаться в Кафе, не мое дело. Деньги передашь Сайхату. Не вздумай обмануть! – Как я могу обмануть? – Ну, например, устроишь нападение на мой отряд при возвращении в Бахчисарай, бегство из Крыма после получения денег. Да мало ли способов? Учти, Азат, за тобой в Кафе будут смотреть мои люди. Если ты попытаешься обмануть и скрыться, то даже из дома не успеешь выйти, как тебя убьют. Будь уверен в этом. – Вот только грозить не надо, Теребердей! – Я предупреждаю. Держи язык за зубами. Ты меня хорошо понял? – Я тебя хорошо понял. Не пора ли перейти к делу? – Пора, слушай. – Теребердей начал говорить. Не смолкал он долго, иногда тыкал пальцем в карту, разложенную на топчане. – У Девлет-Гирея будет не сорок, а никак не менее восьмидесяти, а то и ста тысяч воинов. Я приведу около тридцати тысяч ногайцев, сам Девлет соберет пятьдесят, Селим Второй подбросит не менее десятка тысяч. Слабость войска – в малом пушечном наряде. Хан считает, что осадные орудия не понадобятся, лишь полевые, да и те в небольшом количестве. Возможно, он и прав. Это все. Запомнил? |