Книга Не бьет, просто обижает. Как распознать абьюзера, остановить вербальную агрессию и выбраться из токсичных отношений, страница 43 – Патрисия Эванс

– Не знаю, – покачала я головой. – Я не знаю, откуда вам было знать. Я могу только догадываться, что у вас сложилось такое ощущение, что если бы вы поняли, то уже не допустили бы подобную ошибку, в чем бы она ни заключалась, и тогда вам не пришлось бы переживать подобные неприятные случаи. Ведь так?

– О да, я в этом не сомневаюсь. Мне кажется, тогда, пытаясь осмыслить происходящее, я пересмотрела все в своей жизни. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Да, – ответила я и спросила: – Вы ведь сказали, что все сильнее сосредотачивались на попытке понять?

Глаза Оливии сверкнули, и она подалась вперед.

– Так и было, – продолжила она. – Но я ошибалась по поводу каждой причины. Ну, то есть по поводу того, почему он вышел из себя. Позже я набралась смелости, чтобы спросить, что тогда вывело его из себя. (Я решительно настроилась на любой ответ, не желая, чтобы меня в очередной раз застигли врасплох.) Он же сказал: «Что значит, вывело меня из себя?» и тому подобное, как он обычно говорил. Меня охватило странное чувство. Я молчала. Я ждала. Потом он сказал, что я вообще не хотела, чтобы он покупал пирожные! Так и сказал. И в его голосе снова ощущался гнев. Меня это сильно смутило – он зарабатывал достаточно и покупал пирожные к кофе почти каждое воскресенье.

Тем вечером я задумалась над тем, насколько часто надеялась на лучшее. Одно время я даже думала, что у меня появилась отличная идея. Я попросила его спрашивать каждый раз, что я имею в виду, прежде чем сердиться. Мне казалось, что это действительно решит множество проблем, ведь он, как я думала, действительно хочет понять меня. Он же сказал, что я раздуваю проблему из пустяка.

К тому времени я еще не оставила надежды на то, что, даже если я на самом деле «раздуваю проблему из пустяка», он поймет меня и это будет лучше для нас обоих. Он поймет, что я не хочу сердить его, и я смогу объясниться до того, как он рассердится.

Но у меня почему-то не получалось объяснить ему, что эти инциденты, которые, как он выражался, я «принимаю слишком близко к сердцу», расстраивают меня гораздо больше, чем кажется.

– Понятно. Теперь интересно, вот это зародившееся осознание того, что он в своих поступках руководствуется чем-то другим, а не тем, что вам казалось, – усилило ли оно ваше ощущение, будто «все внутри переворачивается»?

– Да, – быстро ответила Оливия. – Теперь я в этом уверена. Я вижу, что все это сбивало меня с толку, потому что ничего не сходилось между собой. Все эти годы я не понимала, что происходит. А происходило странное. И это не согласовывалось с его образом, который сложился у меня. С тем, что он зрелый мужчина, муж, отец, профессионал.

– Значит, он так никогда и не спрашивал, что вы имеете в виду, прежде чем рассердиться на вас?

– Точно. Никогда. В конце концов я попросила его пойти к консультанту вместе со мной. Он сказал, что на самом деле он старается, а я нет. Поэтому я решила стараться еще сильнее. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что запуталась, но не осознавала этого. Он говорил, что любит меня. А разве любовь – это не доброта и внимание друг к другу, как все об этом говорят? Он должен был думать об этом каждый день – если любил меня, – но все выглядело иначе.

– Я понимаю, почему вам так казалось. Это действительно сбивает с толку, но вы же потом догадались?

– Да. В то воскресенье меня как будто ударило. Никто не должен кричать на меня. Если я целый день, сколько ни пытаюсь, не могу понять, почему на меня накричали, значит, на меня вообще не должны кричать. И кто на меня кричит? Уж точно не мужчина, который любит меня. Такой мужчина не стал бы кричать на меня. Он исчез давным-давно, незаметно, и теперь я вижу перед собой незнакомца.

– Вот это впечатление – осознать, что перед тобой не муж, а незнакомый человек.

Оливия улыбнулась.

– Да. Вся моя жизнь тогда начала меняться. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что даже если бы сказала: «Я не хочу, чтобы ты сегодня покупал пирожные к кофе» (что никогда не делала и что мне даже в голову не приходило), то все равно его нападки на меня не были бы оправданны. Это было неправильно, и повела себя неправильно не я. Вот до чего я дошла. Теперь я ощущаю это в глубине души.

– Значит, что бы он ни подумал, он поступал неправильно, – сказала я.

– Точно! – рассмеялась она. – Теперь я понимаю, как должно было быть. Если бы мой муж не превратился в незнакомца, то на мои слова: «Я не хочу, чтобы ты покупал пирожные», он бы сказал: «О, почему нет?» – таким удивленным тоном.

Она помолчала, спрашивая глазами, понятно ли выразилась. Я продолжила:

– И тогда вы обсудили бы этот вопрос?

– Конечно, – ответила она уверенно. – Ему было бы интересно узнать почему.

– Да, этого бы и следовало ожидать при нормальных обстоятельствах, – согласилась я. – Скажите, он извинился?

– Нет. Не могу припомнить, чтобы он извинялся ни за агрессию, ни вообще хотя бы раз за те шестнадцать лет, что мы провели вместе. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что он убедил меня в том, что это я вывожу его из себя. В голове у меня творилось такое, что я вообще не была уверена, кто должен извиняться!

– А потом?

– Осознав, что он делает, я прекратила всякие попытки понять и объясниться. – Она закатила глаза. – Я пыталась остановить его. Это было очень трудно. Когда я просила его остановиться, он сильнее злился или смеялся.

Это было трудно еще потому, что меня охватывали различные чувства. Знаете, в детстве я молила Бога, чтобы быстрее вырасти и ничего не чувствовать – как взрослые вокруг меня.

Глаза ее блеснули.

– Но вы продолжали чувствовать?

– Да, особенно грусть. Сейчас, оглядываясь назад, я бы сказала, что меня спасли как раз мои чувства. – Глаза ее стали еще шире. – Я испытывала всю эту боль, потому что в душе всегда знала, что это неправильно. Мои чувства все время были правы. Неправильно, когда кричат и унижают, сколько бы тебя ни убеждали в обратном. Они ведь обычно кричат, что не кричат?

– Да, – согласилась я. – Так они и делают.

– И последнее, что я хочу сказать. Теперь, оглядываясь назад на эти отношения в целом, я поняла, что он критиковал все, что у меня получалось лучше всего, потому что завидовал. В любом случае я не понимала, в чем сильна. Вышло так, что у меня получалось лучше всего то, что я, по своему мнению, делала хуже всего, и получалось хуже всего то, что я, по своему мнению, делала лучше всего. И через какое-то время я подумала, что у меня вообще ничего не получается.

– Ну что ж, вы не одиноки, – уверила я ее. – Такое случается с теми, над кем доминируют и кого контролируют. Это признак агрессии.

Она улыбнулась.

– Теперь-то многое стало на свои места. С тех пор мне гораздо лучше.