Книга Дорога тайн, страница 65 – Джон Ирвинг

– Грин едва ли подходит по возрасту… – начал было объяснять отец Альфонсо, но сеньор Эдуардо не хотел и слышать об этом.

– Грин – католик! – воскликнул айовец.

– Не очень-то, Эдвард, – сказал отец Октавио.

– Это Грин и подразумевает под «минутой»? – спросил Хуан Диего сеньора Эдуардо. – Это дверь в будущее – мое и Лупе?

– Эта дверь распахивается в цирк, – сказала Лупе. – Вот что будет дальше, вот куда мы направляемся.

Хуан Диего, разумеется, перевел это, еще до того, как спросил Эдварда Боншоу:

– Это наша единственная минута? Это единственная дверь в будущее? Это то, что имел в виду Грин? Вот так и заканчивается детство?

Айовец глубоко задумался, так же глубоко, как обычно, а он был человеком серьезным и вдумчивым.

– Да, вы правы! Совершенно правы! – вдруг сказала Лупе айовцу, касаясь его руки.

– Она говорит, что вы правы, что бы вы там ни думали, – перевел Хуан Диего Эдварду Боншоу, который продолжал смотреть на бушующее пламя.

– Он думает, что прах бедного уклониста будет возвращен на его родину, к его скорбящей матери, вместе с прахом проститутки, – сказала Лупе.

Хуан Диего перевел и это.

Внезапно в погребальном костре что-то зафырчало, и среди ярких оранжевых и желтых языков пламени вспыхнуло лезвие голубого огня, как будто загорелось какое-то химическое вещество, а может быть, лужа бензина.

– Видимо, это из-за щенка – он был такой мокрый, – сказал Ривера, когда они все уставились на ярко-синее пламя.

– Щенок? – воскликнул Эдвард Боншоу. – Вы сожгли собаку вместе с вашей матерью и этим милым юным хиппи? Вы сожгли еще и собаку в их огне?

– Сгореть вместе со щенком – это большое счастье, – сказал Хуан Диего айовцу.

Шипящее голубое пламя привлекло всеобщее внимание, но Лупе притянула голову брата к своим губам. Хуан Диего думал, что она собирается поцеловать его, но Лупе хотела что-то прошептать ему на ухо, так чтобы никто не услышал пусть даже непонятные слова.

– Это явно мокрый щенок, – говорил Ривера.

– La nariz, – прошептала Лупе на ухо брату, касаясь его носа.

Как только она заговорила, шипение прекратилось – голубое пламя исчезло. «Прекрасно! Огненно-голубое шипение – это нос», – подумал Хуан Диего.

Толчок при посадке самолета «Филиппинских авиалиний», рейс 177, на Бохоле даже не разбудил его, как будто ничто не могло помешать Хуану Диего видеть сон о том, когда началось его будущее.

Несколько пассажиров остановились возле кабины самолета «Филиппинских авиалиний», рейс 177, чтобы сообщить стюардессе о своих опасениях по поводу пожилого смуглого джентльмена, развалившегося в кресле у окна.

– Он либо мертвецки пьян, либо просто мертв, – сказал стюардессе один из пассажиров, выдав эту сбивающую с толку комбинацию просторечия и лаконичности.

Хуан Диего определенно выглядел мертвым, однако в своих видениях он был далеко и высоко, на шпилях дыма, закручивающегося воронкой над basurero Оахаки; возможно даже, что мысленно он, вооруженный зрением парящего стервятника, обозревал городские кварталы – Синко-Сеньорес c цирковыми площадками и далекие, но яркие цветные шатры «Circo de La Maravilla».

Из кабины пилотов последовал вызов врачей, и прежде, чем все пассажиры покинули самолет, в салоне уже поспешно появилась экстренная медицинская служба. Через несколько секунд один из медиков определил, что Хуан Диего жив, но к тому времени ручную кладь этого пассажира, которого вроде как хватил удар, уже проверили. Набор лекарств обратил на себя самое пристальное внимание. Бета-блокаторы означали, что у пассажира проблемы с сердцем; виагра с напечатанным на бумажке предупреждением – не принимать препарат заодно с нитратами – побудила одного из парамедиков ^[28] спросить Хуана Диего, не принимал ли он нитраты.

Хуан Диего не только не знал, что такое нитраты; мысленно он был в Оахаке, сорок лет назад, и Лупе шептала ему на ухо про нос.

– La nariz, – едва произнес Хуан Диего встревоженному парамедику; это была молодая женщина, немного понимавшая по-испански.

– Ваш нос? – переспросила молодая женщина. Чтобы прояснить ситуацию, она коснулась собственного носа.

– Вам трудно дышать? У вас проблемы с дыханием? – спросил другой парамедик; он тоже тронул свой нос, явно в подтверждение своего вопроса.

– Виагра может вызывать удушье, – сказал третий парамедик.

– Нет, мой нос ни при чем, – засмеялся Хуан Диего. – Мне снился нос Девы Марии, – сказал он бригаде парамедиков.

Это не помогло. Шизофреническое упоминание носа Девы Марии остановило парамедиков в их намерении порасспросить Хуана Диего, не нарушал ли он предписанную дозировку лопресора. Тем не менее, по мнению бригады парамедиков, показатели жизнеспособности пассажира были в порядке; то, что он ухитрился не проснуться во время турбулентной посадки (плачущие дети, кричащие женщины), не имело отношения к медицине.

– Он выглядел мертвым, – повторяла стюардесса всем, кто ее слушал.

Но Хуан Диего не почувствовал жесткой посадки и не слышал ни рыдающих детей, ни воплей женщин, которые были уверены, что самолет разобьется и они погибнут. Чудо (или не чудо), связанное с носом Девы Марии, полностью завладело мыслями Хуана Диего, как и много лет назад; все, что он видел и слышал, представляло собой шипение голубого пламени, которое исчезло так же внезапно, как и возникло.

Парамедики не стали заниматься Хуаном Диего, они были не нужны. Тем временем друг и бывший ученик сновидца носов продолжал слать текстовые сообщения своему старому учителю, спрашивая, все ли с ним в порядке.

Хуан Диего не знал, что Кларк Френч – известный писатель, по крайней мере на Филиппинах. Было бы явным упрощением объяснить это тем, что на Филиппинах много читателей-католиков, и духоподъемные романы, исполненные веры и верности, встречают больший энтузиазм, чем подобные же романы в Соединенных Штатах или в Европе. Это так лишь отчасти, но Кларк Френч женился на филиппинке из достойной манильской семьи – имя Кинтана было известным в медицинских кругах. Это помогло Кларку стать более читаемым автором на Филиппинах, чем в собственной стране.

Как учитель Кларка, Хуан Диего все еще считал, что его бывший ученик нуждается в защите; снисходительные отзывы о книгах Кларка в Соединенных Штатах – это было все, что Хуан Диего знал о репутации молодого писателя. Хуан Диего и Кларк переписывались по электронной почте, что давало Хуану Диего лишь общее представление о том, где жил Кларк Френч – а именно где-то на Филиппинах.