Книга Дорога тайн, страница 84 – Джон Ирвинг

Добравшись до конца «поднебесной» лестницы, Долорес обеими руками ухватилась за нее и свесила вниз длинные ноги; босые, покрытые ссадинами ступни были всего в нескольких дюймах над землей, когда она отпустила лестницу и спрыгнула на земляной пол палатки.

– Хотела себя проверить, – сказала Долорес Соледад. – А что здесь делает этот калека? Похоже, что-то не так с его ногой, – заметила высокомерная юная девушка.

Богиня-стерва, подумал о ней Хуан Диего.

– Мышиные сиськи, драная сучка – пусть укротитель львов обрюхатит ее! Это ее единственное будущее! – сказала Лупе.

Подобная вульгарность была нехарактерна для Лупе, но она читала мысли других девушек-акробаток. В цирке язык Лупе погрубеет. (Хуан Диего, разумеется, не перевел эту тираду – он был сражен Долорес.)

– Хуан Диего – переводчик, он переводчик своей сестры, – сказала Соледад надменной девушке. Долорес лишь пожала плечами.

– Сдохни при родах, манда обезьянья! – сказала Лупе Долорес. (Опять же это было лишь чтение мыслей – прочие акробатки ненавидели Долорес.)

– Что она сказала? – спросила Долорес Хуана Диего.

– Лупе интересуется, не болят ли у тебя ступни от веревочных перекладин, – запинаясь, ответил Хуан Диего (ссадины на ступнях Долорес были заметны каждому.)

– Сначала – да, болели, – сказала Долорес, – но потом привыкаешь.

– Хорошо, что они разговаривают друг с другом, правда? – спросил Эдвард Боншоу Флор.

Никто в палатке не хотел стоять рядом с Флор. Игнасио стоял как можно дальше от Флор – трансвестит был намного выше и шире в плечах, чем укротитель львов.

– Думаю, да, – сказала Флор миссионеру.

Никто не хотел стоять рядом с сеньором Эдуардо, но это только из-за слоновьего дерьма на его сандалиях.

Флор сказала что-то укротителю и получила короткий ответ; это был такой скоротечный обмен репликами, что Эдвард Боншоу ничего не понял.

– Ты о чем? – спросил у Флор айовец.

– Я спрашивала, где можно тут найти шланг, – ответила Флор.

– Сеньор Эдуардо все еще думает о том, что у Флор есть пенис, – сообщила Лупе Хуану Диего. – Он не может перестать думать о ее пенисе.

– Господи, – сказал Хуан Диего. Слишком многое происходило слишком быстро.

– Читающая мысли говорит об Иисусе? – спросила Долорес.

– Она сказала, что ты ходишь по небу, как Иисус по воде, – солгал Хуан Диего заносчивой четырнадцатилетней девчонке.

– Ну и врун! – с отвращением воскликнула Лупе.

– Ей интересно, как ты справляешься со своим весом, когда висишь головой вниз. Нужно ведь время, чтобы развить мышцы, удерживающие ступни в этом положении под прямым углом, чтобы они не выскользнули из веревок. Расскажи об этом, – обратился Хуан Диего к красивой акробатке. Он наконец-то взял себя в руки.

– Твоя сестра очень наблюдательна, – улыбнулась Долорес калеке. – Это самое трудное.

– Мне было бы вдвое легче ходить по небу, – сказал Хуан Диего Долорес.

Он скинул специальный ботинок и показал ей свою искривленную ступню; да, она была вывернута в сторону по отношению к голени, в позиции «на два часа», – но раздробленная ступня намертво срослась с лодыжкой под прямым углом. На правой ноге мальчика-калеки не нужно было развивать никаких мышц. Увечная ступня не сгибалась и не могла согнуться – она была зафиксирована в идеальном положении для хождения по небу.

– Видишь? – спросил Хуан Диего. – Мне придется тренировать только одну ногу – левую. Разве мне от этого не легче будет ходить по небу?

Соледад, которая обучала этому искусству, опустилась на колени на земляной пол палатки и стала ощупывать искалеченную ногу Хуана Диего. Хуан Диего навсегда запомнил этот момент: впервые с тех пор, как нога зажила, кто-то прикасался к ней, не говоря уже о том, что впервые с такой заботой.

– Мальчик прав, Игнасио, – сказала Соледад мужу. – Хуану Диего вдвое легче научиться ходьбе по небу. Это нога-крюк – эта нога уже готова ходить по небу.

– Только девушки могут заниматься этим, – возразил укротитель львов. – La Maravilla всегда девочка. – (Этот человек был вечно озабоченным пенис-роботом.)

– Грязная свинья не интересуется твоим половым созреванием, – объяснила Лупе Хуану Диего, но она больше разозлилась на него, чем на Игнасио. – Ты не можешь быть дивом – ты разобьешься, гуляя по небу! Ты должен уехать из Мексики с сеньором Эдуардо, – сказала Лупе брату. – Ты не останешься в цирке. «La Maravilla» не навсегда – это не для тебя! Ты не акробат, ты не атлет, ты даже ходить не можешь без хромоты! – воскликнула Лупе.

– Я не хромаю, когда я вниз головой, и прекрасно могу ходить так, – возразил ей Хуан Диего, указывая на горизонтальную лестницу под сводом палатки.

– Может, калеке стоит взглянуть на лестницу в большом шатре, – сказала Долорес, ни к кому конкретно не обращаясь. – Чтобы быть дивом на той лестнице, нужна смелость. – Юная акробатка повернулась к Хуану Диего с сознанием собственного превосходства. – Любой может ходить по лестнице вниз головой в тренировочной палатке.

– Я смелый, – ответил ей мальчик.

Девушки-акробатки рассмеялись, в их числе и Долорес. Игнасио тоже засмеялся, но не его жена.

Соледад держала руку на больной ноге калеки.

– Посмотрим, хватит ли у него смелости, – сказала Соледад. – Эта нога дает ему преимущество – вот и все, о чем мы говорим с мальчиком.

– Ни один мальчик не может быть La Maravilla, – заметил Игнасио; он разматывал и вновь сматывал кнут – скорее нервно, чем угрожающе.

– А почему бы и нет? – спросила его жена. – Это ведь я тренирую акробаток. – (Львицы тоже не все поддавались дрессуре.)

– Мне это не нравится, – сказал Эдвард Боншоу Флор. – Они ведь не всерьез думают, что Хуан Диего пойдет на этот трюк с лестницей? Мальчик ведь не всерьез? – спросил айовец у Флор.

– Этот малыш смельчак, разве нет? – спросила Флор миссионера.

– Нет, нет, нет, никаких хождений по небу! – воскликнула Лупе. – У тебя другое будущее! – сказала девочка брату. – Мы должны вернуться в «Потерянных детей». Никакого цирка! – воскликнула Лупе. – Слишком много чтения мыслей…

Она вдруг увидела, как укротитель львов смотрит на нее; Хуан Диего тоже заметил, что Игнасио смотрит на Лупе.

– Что? – спросил Хуан Диего у младшей сестры. – О чем сейчас думает эта свинья? – прошептал он.

Лупе не могла смотреть на укротителя львов.

– Он думает, что хотел бы трахнуть меня, когда я подрасту, – сказала Лупе. – Он думает, каково это – трахать умственно отсталую девочку, которую может понять только ее брат-калека.

– Ты знаешь, о чем я думаю? – внезапно спросил Игнасио.