Книга Ловец, страница 65 – Надежда Мамаева

Стены не ответили. А странные чувства, желания не тела, души, буквально накрыли Тэда с головой. Он отчетливо ощутил, что еще немного — и просто захлебнется в них. Такого с ним не случалась еще ни разу. Ловец с радостью бы продал собственную душу первородному мраку, чтобы этого и вовсе никогда не было.

Он пытался обмануть себя, внушить, что происходящее с ним лишь голод тела. Нужно просто подмять эту пигалицу под себя, прижать лопатками к простыням и раз за разом резко, с наслаждением вабиться в нее, услышать ее стоны, почувствовать ее руки на своей спине. Провести с ней ночь, две, неделю, месяц. Насытиться. А потом забыть, как дурман, как наваждение, выкинуть из головы, из жизни.

Но чем дольше Тэд убеждал себя в этом, тем отчетливее осознавал: ему не хватит ни недели, ни месяца. А еще — он не согласен был только на ее тело.

Тарелка с супом все же полетела в стену. Ловец отчетливо осознал: он не просто влюбился, он полюбил эту заразу, которой не нужен ни на цент.

— Да чтоб тебя!

Тэд так и пролежал недвижимым до вечера. Его душил воздух вокруг, палата, время, которое тянется клейкой смолой. Мессир, зайдя к ловцу и узрев настенную живопись, вместо приветствия изрек:

— У тебя тут весело, как посмотрю, и культурно.

Тэд, сев со стоном на кровать, упер руки в одеяло и хмуро, тоже опустив пожелания здоровья, спросил:

— Вы знали, что я зацеплюсь за свой якорь так, что без мясницкого ножа этот крюк из меня не вытащить?

— Предполагал, — собеседник без приглашения сел на кровать рядом.

— Зачем? Чтобы я сошел с ума в этом мире, а не в лабиринте?

— Я нашел якорь. А вот держать тебя, обнимая руками, или удерживать, вырывая часть тела с мясом, как крючок рыбьи потроха — это уже не от меня зависит, — Логан взглянул на Тэда внимательно, и, будто поняв что-то, уже другим тоном спросил:

— Сильно напортачил?

— Сильнее некуда.

— Сам виноват, — отрезал Логан. — Кстати, о девчонке, раз уж о ней речь зашла. Вчера она написала на мужа заявление. Этого супружника уже даже арестовали. Как только ее писулька оказалась у меня в руках, сразу же отрядил одного из ловцов и допросили душу погибшей служанки, Лили. Загранница все подтвердила. Сейчас Грегор Элгрис у меня в застенках. Правда, упирается, собака. Да и адвокат у него матерый, паскуда, не чета вчерашним выпускникам с юридического. Но любовница этого Грега уже дала показания. Так что день-два, и расколется, молодчик.

Тэд молчал и внимательно слушал.

— Так вот, к чему это я. Твоей девице я сказал, что дело ее заведу лишь со следующей недели, чтобы пока не дергалась. Как раз к твоей выписке. Смекаешь?

— Допустим, — ловец нахмурился, прекрасно чуя, куда клонит начальство. Если Логан сам уже все, считай, лично проконтролировал, то…

— В общем, пока этот Грегор под стражей и обвиняется лишь в покушении на жизнь своей супруги, ты можешь побеседовать с ним приватно и о смерти Томаса Элгриса. Ведь он у тебя главный подозреваемый, насколько я понял из отчета. Если гибель магната связана с регулярными побегами душ магов из барьера…. Но, сам понимаешь, допрос Грега — при условии, что официально сам станешь вести расследование покушения на Хлою Элгрис.

Ловец сцепил зубы. Шенни, нет, Хлоя… его личный наркотик, наваждение.

— Да, я согласен.

— Вот и отлично! Жду тебя послезавтра утром в отделении.

Мессир ушел так же, не прощаясь, оставив папку с делом Грегора Элгриса. «Для ознакомления», как уточнил Логан.

Тэд ее внимательно изучил. По нескольку раз прочитал протоколы допросов и души Лили, и самого Грега, и его любовницы.

За сутки ловцы сумели накопать изрядно, так что в вине супруга Шенни (он все так же величал ее этим именем, которое казалось ему ближе, чем светское Хлоя) сомневаться не приходилось. В отличие от убийства трехлетней давности.

С Томасом Элгрисом все обстояло не так прозрачно. Да, Тэд предполагал, что вероятнее всего виновен именно Грегор, но сбрасывать со счетов еще четверых…

Пульс застучал в ушах, пальцы непроизвольно сжали лист, что он держал в руках, а перед глазами встало лицо Шенни. Заразительно хохочущей Шенни. Она заливалась смехом. Не с ним. Не для него.

— Так я точно тронусь, — Тэд остервенело затряс головой. — Еще немного бездействия, и я начну съезжать с катушек в этой богадельне.

С этими словами он начал собираться. Когда ловец уже натянул штаны, что были заботливо свернуты и уложены в его тумбочке, в палате появился целитель. Старичок в зеленой хламиде пришел снимать швы и застал прооперированного, что называется, «на взлете».

Такого произвола лекарская душа вытерпеть не могла. Врачеватель, плюнув на то, что перед ним грозный маг, ловец и облеченный властью, отчитал Тэда как мальчишку, не стесняясь в выражениях.

Пациент выслушал тираду молча, а потом лишь уточнил:

— Это все?

Лекарь враз сдулся. Столь холодным, спокойным тоном на его отповеди обычно не реагировали.

— Раз со словами вы закончили, переходите к делу. Снимите с меня эти бездновы швы, и я пойду.

Лекарь бухнул поднос с пинцетами и скальпелями на тумбочку и буркнул:

— Ложитесь.

Швы врачеватель снимал в тишине. Он считал, что сказал уже все, а раз пациент чувствует себя настолько здоровым, что готов бежать, то и обезболивающее заклинание ему ни к чему. Тэд же сцепил зубы, пока из него вытягивали шелковые нити: не столь велика боль, чтобы от нее стенать. Бывало и похуже, причем — часто.

Расстались целитель и пациент недовольные друг другом, зато быстро. Ловцу на память осталась фиксирующая повязка и напутствие не забыть сменить ее завтра. На это Тэд лишь кивнул.

Просунув голову в горловину рубашки и прихватив порезанный и подпаленный пиджак, он махнул рукой на все предостережения и шагнул в открытый проход лабиринта.

Дом встретил его возмущенным мяуканьем. Бариста была недовольна, крайне недовольна разгильдяйством хозяина. И не важно, что заклинание материализовывало в ее миске два раза в день свежую порцию еды, а лоток, под действием того же магического плетения, самоочищался. Внимания-то киске не уделяли! Оттого рыжая не стеснялась, промяукала хозяину все, что она о нем думает.

— Не до тебя сейчас, — бросил Тэд, роясь в шкафу.

Его сегодняшний визит был исключительно светских оттенков. Ангелина Элгрис. Вдова и … мать Шенни. Где-то на задворках сознания всплыло страшное слово «теща», но Тэд, ничтоже сумняшеся, выкинул его из головы. Это точно не про него.

Бариста выписывала восьмерки между ног хозяина, призывно мяукая.

— Кыш!

Получив строгое внушение, киса обиделась.

А Тэд, найдя костюм, поспешил в ванную. Все же в гости к леди идет. Хотя госпожа Ангелина и была в списке подозреваемых на предпоследнем месте, но все же. Тэд решил для себя, что прежде, чем беседовать с Грегором, он должен точно убедиться, что остальные четверо — не виновны.